- Вылечилась? - Да. - Отчего лечилась-то так долго? - От людей...
Неужели настолько она для тебя важна -
Отсыревшая и почерневшая средь пустыни -
Что теперь за тобой (да с какого, скажи, рожна?)
Мы бредем до понятной тебе одному святыне?
Что такого в ней есть, что магнитом тебя влечёт,
Поднимает с колен, на дрожащие ставит ноги?
Сколько было до нас? Ты же знаешь на пересчёт,
Сколько воинов ты потерял до того в дороге.
Что готовишь ты нам? Среди нас не найти бойца,
Мы - случайные дети земель далеко за гранью.
Я ведь даже не помню лицо своего отца,
А у вас эта фраза считается тяжкой бранью...
Сам-то тоже устал, я же вижу - нога, рука,
Не одежда - рванье, грязь запуталась в чёрных прядях,
Но зовёт за собой совершенное нечто - КА -
И течёт по крови, отражаясь в безумном взгляде,
Поднимай револьвер, приготовься к концу, стрелок,
Я уже не боюсь - смерть почти не тревожит падших,
Мы пойдём впереди, я уже зазубрил урок,
Ты услышишь его, если сможешь дойти до Башни.
Отсыревшая и почерневшая средь пустыни -
Что теперь за тобой (да с какого, скажи, рожна?)
Мы бредем до понятной тебе одному святыне?
Что такого в ней есть, что магнитом тебя влечёт,
Поднимает с колен, на дрожащие ставит ноги?
Сколько было до нас? Ты же знаешь на пересчёт,
Сколько воинов ты потерял до того в дороге.
Что готовишь ты нам? Среди нас не найти бойца,
Мы - случайные дети земель далеко за гранью.
Я ведь даже не помню лицо своего отца,
А у вас эта фраза считается тяжкой бранью...
Сам-то тоже устал, я же вижу - нога, рука,
Не одежда - рванье, грязь запуталась в чёрных прядях,
Но зовёт за собой совершенное нечто - КА -
И течёт по крови, отражаясь в безумном взгляде,
Поднимай револьвер, приготовься к концу, стрелок,
Я уже не боюсь - смерть почти не тревожит падших,
Мы пойдём впереди, я уже зазубрил урок,
Ты услышишь его, если сможешь дойти до Башни.