Эта реальность вокруг безуспешно врет.
Сколько в окно не заглядывай - хлещет дождь,
Проклятый ливень неделями льет и льет,
Перемывает кости дурная дрожь.

Смысл искать - выйдет только себе дороже,
Если не сможешь его доказать другим.
Я провожу зверью топором по коже
В мире, где все мы без памяти догорим.

Что защищать? Защищаться - вот это ответ,
В угол забиться, стреляя по собственной тени.
В жизни, да как и в игре, победителей нет,
И ничего кроме веры слепой и сомнений.

@темы: я, стихи

---

Если бы ты приказал мне дышать ровней
Или совсем не дышать - я была бы "за".
Главное - то, что мы оба сейчас на дне
Глаз твоих синих - ну, чистая бирюза.

Главное - то, что я молча смотрю в тебя -
Тысячи солнц умирают в твоих глазах.
Если бы ты приказал мне поджечь себя
Или совсем остудить - я была бы "за".

Сотни веков обиваю я твой порог -
Наши с тобою нити не развязать.
Если бы ты приказал мне себя вспороть
Или прошить меня вдоль - я была бы "за".

Все, что ты мог хоть когда-нибудь попросить,
Было исполнено, глядя в твои глаза.
Если бы ты приказал мне тебя убить,
Я, как ни странно, тоже была бы "за".

@темы: я, стихи

---

цельнометаллический алхимик

И дело не в том, что от нас ничего не осталось,
А в том, что сейчас мы хотели бы снова вернуть.
Ты знаешь, братишка, мне кажется, что-то сломалось,
И я не смогу уже дальше делить с тобой путь.
Нет, дело совсем не в броне, не в бездушном протезе -
Он также силен, нервы крепко схватились за сталь -
Мне кажется, сам я со временем стал бесполезен,
И все, что могу я, твердить: мне, братишка, так жаль,
Так жаль, что нельзя повернуть наше время обратно,
Не вымазать руки в крови и круги не стереть,
В то время, где все были вместе, всё было понятно,
Хотелось вершить, создавать, никогда не стареть,
В то время, когда твое сердце могло гулко биться,
А мать улыбалась, и даже отец был родной.
Мне кажется, я забываю любимые лица.
Я тоже как будто из стали, но вроде живой...
В одном я уверен - тебя никогда не покину,
Пусть даже я сам это сделал с тобой и с собой,
Я просто хочу ощущать твою крепкую спину,
Когда прикасаюсь к тебе своей слабой спиной.

@темы: я, fullmetal alchemist, стихи

---

как же хочется прикоснуться, стать живой хоть на полчаса,
как же хочется окунуться в твои трепетные глаза,
хоть на миг состоять из плоти, кровь по венам своим гонять,
чтобы можно было потрогать, чтобы можно было обнять,
хоть на миг, задохнувшись в счастье, кислород у людей просить,
научиться дышать, креститься, за тебя у Него молить,
научиться вставать и падать, на алтарь себя принести,
чтобы ты меня мог услышать, чтобы ты меня мог спасти,
чтобы ты на секунду только мог коснуться моих волос,
можешь даже не помнить толком, можно даже и не всерьез,
просто знать, что одно мгновение отражалась в твоих глазах,
как нелепое привидение, как секундный случайный страх,
это лучше, чем просто птицей пролетать над твоим окном,
невозможно остановиться, можно думать лишь об одном -
о горячем невинном вздохе, утопающем в темноте,
о случайном нелепом взгляде, о касании наших тел -
обо всем, что так просто людям удается друг другу дать...
знаешь, тысячи воплощений я пыталась все рассказать,
привлекала твое вниманье, обращала кошмары в явь,
и холодными вечерами согревала тебя лишь я,
только я была всюду рядом, когда ты был совсем разбит,
когда ты умираешь с горя, у меня на душе кровит,
когда ты от души смеешься, я пытаюсь запомнить звук,
повторить его, став единой, и коснуться любимых рук,
просто рядом с тобой проснуться, выиграв битву с самой собой.
как же хочется дотянуться. как же хочется быть живой.

@темы: я, стихи

---

Тащишь меня из тьмы, руки режешь в кровь, отмеряешь время... Мир посреди зимы нас не отпускал, никогда не верил, мир посреди ветров, ураган уносит седые горы... Ты отыскал меня посреди Содома, среди Гоморры, звал за собой, кричал, говорил, что люди здесь все бездушны. Город спокойно ждал, он ведь знал, что я не хотела слушать. Я убегала прочь, от тебя скрывалась в туманах страха, знала, что не уйти, городок затащит меня на плаху. Слышать, как ты зовешь, и к тебе не рваться - до боли тяжко. "Ты возвращайся к ним, уходи, прошу, без меня, бедняжка".

Ты оставался ждать, время, уносясь, превращалось в годы, ради меня сложил на алтарь ты всё - дом, любовь, свободу... Город тебя пожрал, ни оставив даже пустого места...

Я выхожу к тебе, словно я давно не твоя невеста, я наигралась, снова хочу вернуть твой покой и душу. Ты не такой, как я, ты, меня увидев, решил послушать. Морок спадал с лица, и в глазах больших появлялась влага.
"Милый, пора бежать, надо покидать нам порочный лагерь!"
Молча киваешь мне и, хватая за руку, жмешь до хруста. Город скрипит под нами, ведь я же знала, что не отпустит.
"Там за горами сад, нам туда добраться б хватило силы..."
Город зовет назад, заметает след, жжет ориентиры. Демоны жгут мосты и шипят на нас, и заходят с поля. Ты не сдаешься, нет, ты меня на руки хватаешь в воем, снова через леса ты меня несешь, хоть дела и плохи, тащишь меня из тьмы, руки режешь в кровь и считаешь вдохи.

@темы: я, стихи

---

Я скучаю по нам, даже если ты больше не снишься,
Даже если я номер забыла, сожгла все стихи...
Я, наверное, буду до гроба платить за грехи,
И за самый опасный - что я не с тобою, мальчишка.
Это глупо - опять вспоминать наши теплые дни,
Наши песни, улыбки и пьянки, и , Господи, крики...
Я сожгла все стихи, уничтожила трижды улики.
Так чего я хочу? Я сама приказала - беги.

@темы: я, стихи

---

не принуждай на любовь без смерти, не заставляй на тебя молиться -
в твоей запутанной круговерти чужие тайны, чужие лица,
чужое все - даже ветер в поле, чужие тучи на небосводе...
не принуждай на любовь без боли, когда иду я к своей свободе,
не принуждай на любовь без риска, на терпеливое всепрощение -
покорно выпить любовь из миски и ждать хозяина возвращение
не для меня. и не дай мне, боже, любовь без страха одной остаться,
вписав его имена на коже, не позволяй через миг расстаться,
не принуждай на любовь без веры, на подозрения и тревоги,
когда бы сердце не так болело, я протоптала бы все дороги,
все реки мира, все сны вселенной лишь для одной бесконечной цели -
без права существовать отдельно, любви без права остаться целой.

@темы: я, стихи

---

Скалится молча и смотрит на них зверем:
" Вот бы еще одну пережить зиму,
Чтобы часы губами его мерить,
Чтоб раздирать когтями его спину,
Чтоб оживить его снова своим воем,
Вылизать кровь, прикоснуться к груди рваной... "
Ну, нападайте, она не уйдет без боя -
Ей не позволит сдаться в груди рана.

@темы: я, стихи

---

Не переделать тебя и меня не исправить,
Винтики крутятся, падают на пол - все лишние...
Как мы живем с покореженными болтами?
Просим нас вылечить вновь у глухого всевышнего:

Ты поменяй мне вот тут - пальцем тыкаю в голову -
Там как-то странно шуршит, будто гайки развенчаны,
Старое вынь, если надо, заплатим за новые,
Лишь бы почувствовать вновь себя умною женщиной;
Да и вот здесь - приложив к груди руку и выдохнув,
Снова прошу - здесь неверно стучит, будто мается.
Может его лучше просто, ну знаешь ли, выдернуть?
Как-то же люди живут без него и не парятся.

@темы: я, стихи

---

Эти долгие годы пропитаны тишиной,
А зима как всегда отравлена и поет:
Если ты чужая, тогда полетим со мной,
Если ты моя – оставайся и всё пройдет.
И когда, вот так склонясь над твоим лицом,
Провожу рукой по прядям седых волос,
Я себя считаю трусом и подлецом
И вздыхаю тихо, думая – не срослось.
И перечить мне бесполезно и тяжело:
Я к твоим желаньям всегда был беспечно глух.
Наше общее, не начавшись, уже прошло -
Как и мы с тобой, любовь испустила дух.

@темы: я, стихи

---

какой резон теперь седлать коней,
когда вокруг одно немое небо?
ты вырезаешь надписи на мне,
хотя недавно был жестоко предан.
ты чертишь письмена на облаках,
воюешь с громом, молнии хватаешь,
ты веришь, что проснешься, а пока
жалеешь лишь о том, что не взлетаешь

@темы: я, стихи

---

А он всё орёт мне в ухо: "Мы победили -
Мы заняли эту гору!" Горел Олимп,
И боги бежали вперед, наглотавшись пыли,
Хватали доспехи, и крылья, и что могли...
А я всё смотрел, как империя подыхала,
Как наши безбожники пили за алтарём,
И думал, что, если мы всё не начнём сначала,
То также, как эти идолы, и помрём,
И наши щиты не избавят нас от проклятий.
Я видел, какой у религий всегда итог,
Но всё же я ждал откровений, а не распятий,
Когда объявил им, что я теперь новый Бог.

@темы: я, стихи

---

И ломает уже не просто так, а стихийно,
Выворачивает вовсю, в голове - бардак.
Горевать о любви и запойно писать стихи нам
Не положено - только дети, карьера, брак...

Снова целится в голову чуткое дуло пророчества.
(Промахнется опять, как когда-то в мои двадцать пять)
Мы с тобой друг у друга крадем по кускам одиночество,
Чтобы было потом в темноте веселей умирать.

@темы: я, стихи

---

Нарисуй эти лица перед концом премьеры.
Даже если я буду злиться, ты станешь первым в моем списке тупых поступков и сожалений. По прописке здесь проживает глупец и гений. Я - глупец, тогда ты, возможно, Шекспир, Джек Лондон? Наконец-то мы в этом мире, злорадством полном, своё место нашли и под руку по миру ходим, повторяем стихи и куплеты чужих мелодий, держим пальцы крестом и загадываем на звезды...
Если мы не умрем, то не станет ли вскоре поздно сожалеть о душе, о продажной и глупой туше?
Мы воскресли уже?
Если да, то скажи - я нужен?

@темы: я, стихи

---

И как бы меня ни трепала судьба, ни била,
И песни мои не срывались на гулкий вой,
Я всем говорю, что давно тебя разлюбила,
Но мысленно, слышишь, я здесь, я ещё с тобой

@темы: я, стихи

---

Приручил, чтобы я не могла сбежать и кормил меня хлебом и молоком,
Постелил мне у двери ковер-печать - для меня ты стал тогда вожаком,
Выводил гулять каждый раз в закат, я, хвостом виляя, неслась в луга,
Я была горда, ты, конечно, - рад, когда мягко гладил мои бока,
В ощущеньях грелась, как в простыне, от твоих нежнейших любимых рук
И сознанье путалось в полусне, и от счастья мне вышибало дух,
А когда кормил ты меня с руки, я могла и камни бы разгрызать,
Доверять всецело, смотря в твои бесконечно пепельные глаза.

Унимался день, когда я, дрожа, попыталась юркнуть к тебе в кровать,
Надоело вдруг на полу лежать - захотелось просто тебя обнять,
Ощутить тепло, в волосах твоих узнавать все запахи летних дней...
Эти ночи грез - ненавижу их - когда я лежу у твоих дверей,
Когда я , скуля, не могу войти в твою жизнь и стать чем-то большим вдруг,
Но хозяин снова мне говорит, улыбаясь: "Ты ведь мой лучший друг".
Так проходят дни, месяца, года... Я твержу тебе только об одном -
Хочешь - бей и режь, только я всегда буду здесь, виляя своим хвостом,
Буду здесь - ты слышишь - спасать от бед. Что ещё могу я хотеть, просить?
Я себя по крохам раздам тебе, лишь позволь мне молча тебя любить.

@темы: я, стихи

---

Я никогда не смогу так о нас рассказать, чтобы колени дрожали и голос ломался, чтобы желание острым ножом срезать с тела ожоги любви, поцелуи глянца в нас не убавилось. Как описать тот день, так, чтобы каждый листок знал твою утрату, так, чтобы люди казались черней тем тень и в миллион раз тоньше? А мы - к закату в огненном солнце, бросая свои мечи, спины друг другу прикрыв, задержав дыхание, мысли свои сшивали, пряли лучи мертвого солнца, теряли в любви сознание. Как рассказать, как искали друг друга в снах, как разрывались, пытаясь бежать от прошлого, путали фразы, знамена и имена? Как я боялся в конце оказаться брошенным! Как рассказать? Как отмыть от тебя грехи, как передать тебе право делиться мыслями?
Боготворить тебя, снова писать стихи, увековечить тебя для себя в написанном.

@темы: я, стихи

---

Наше с тобою грустное ненастоящее
Тихо плывет под глазами, цепляя ресницы...
Гордые внешне, внутри же - немые, скорбящие -
Как же мы всех убедим, что смогли не влюбиться?

@темы: я, стихи

---

сказка о добре

Мальчик уже в четвертый раз пробирался через гущу зарослей к пещере. Он затаился за раскидистым кустом, выжидая подходящего момента. Прыжок, и вот он уже держит Тигра за гриву и кричит ему в ухо:
- Ну, расскажи, ну, пожалуйста!
Мальчик заливисто смеется, держась за спутанную от недолгого сна шерсть зверя. Животное чуть ли не в два раза больше, но храбрец ничуть не обеспокоен. Это его старый друг. Какая разница, какого он роста. Ведь не по росту же друзей выбирают.
- Сдавайся! – кричал мальчишка. - Ты обещал, что, если я тебя поймаю, то ты расскажешь мне историю.
- Не слишком ли много ты хочешь, - отвечал, зевая Тигр, - и неужели ты так уверен, что поймал меня?
Сказав это, Тигр легко скинул мальчика в мягкую траву и положил на его живот переднюю лапу в победном жесте.
- Так не честно! Ты ведь растешь быстрее, чем я, - начал спорить мальчуган, - вон как вымахал за какие-то 2 года! Я тоже потом вырасту и буду на тебя лапы складывать!
- Помечтай! – весело огрызнулся зверь и сел рядом со своим другом, убрав от него лапу, - к тому же у вас это называется – руки.
Тигр и мальчик росли вместе, но вырос почему-то только зверь. Мальчик же подрос совсем чуть-чуть, и со временем Тигру пришлось контролировать свои силы, когда они начинали гоняться друг за другом и барахтаться на траве. Раньше они были практически одного роста. Теперь он мог задавить друга. Однажды он чуть не сломал ему руку, когда слишком сильно толкнул его во время бега. Но, хвала природе, мальчик на это совсем не обиделся. Его больше расстраивало то, что они так по-разному взрослеют. Их ведь все называли братьями, по крайней мере в племени Тигра. А браться обычно похожи не только своим поведением. И почему-то Тигр всегда знал разные интересные истории.
Люди таких не рассказывали. Они вообще были неразговорчивы. Звери – это совсем другое дело. Именно они подарили людям язык, научили общаться, одеваться, искать воду и еду, строить себе жильё. Люди были как детёныши. Им все приходилось показывать по нескольку раз, чтобы они, наконец, поняли то, чего от них хотят. А потом они почему-то даже не говорили «спасибо». Только людям свойственна гордыня. Животные её презирают.
Может, поэтому мальчику было так легко с Тигром. Он был мудрым и справедливым. Он знал всё-всё о мире, излазил все потайные уголки на острове, знал язык птиц и рыб, хотя люди их никогда не понимали. И когда он успевал всё это запоминать, ведь они с мальчиком столько времени проводили вместе?
Беда была в том, что у людей своих легенд не было. Они не знали, откуда появилось солнце и луна, кто первым добыл огонь, и почему небо ночью озаряется множеством светящихся точек. Их не интересовали такие вопросы. Всё, что им нужно было, - это охота, укрепление жилища и танцы у костра, а что не относилось к этим категориям, они считали ненужным. Если кто-нибудь из животных решался поговорить с ними по душам, люди объявляли его опасным и начинали на него охоту. Поэтому все умные звери попрятались далеко в джунглях, и чтобы поговорить с ними, нужно было заслужить их доверие.
Мальчику повезло. Он случайно столкнулся с тигром, когда убежал играть в лесную чащу. Родители не смотрели за ним, потому что, когда у людей рождались дети, всё племя должно было их воспитывать, а не отдельно взятая пара. Поэтому не было смысла взывать к материнским инстинктам. Более того, как только ребенок начинал ходить, соплеменники все меньше и меньше приглядывали за ним. Поэтому, когда мальчику исполнилось четыре года, ничего не помешало ему безнаказанно пробраться в джунгли.
Огромные яркие цветы и пышные раскидистые деревья, которые нельзя было увидеть на территории племени, бередили воображение мальчишки, пока он углублялся в лес. Вряд ли он в таком юном возрасте задумывался об опасностях, которые могли его ждать на пути. Люди не успели ещё напугать его своими рассказами об опасных лесных хищниках. Это уже потом он узнал, что звери никогда не нападали первыми. Зачем учителям покушаться на своих учеников? Разве будет старший нападать на младшего без какой-нибудь веской причины?
Конечно, были и такие животные, которые подобным правилам не подчинялись. Их нарекали безумцами, и собирался совет, чтобы решить, что с ними делать. Что там решалось, и кто был главным, тигр не рассказывал, хотя мальчик очень просил.
Но теперь настало время говорить о добре и зле.
Малыш уже в четвертый раз пробирался к зверю через заросли, чтобы задать один единственный вопрос.
- Ты обещал рассказать мне, откуда у тебя полоски, - не унимался мальчик.
И Тигр сдался. Хотя бы потому, что теперь его друг достаточно вырос, чтобы понять такие простые истины, о которых зверь собирается ему поведать.
-Всё очень просто, мой друг. Все Тигры рождаются с одинаковым количеством полос – рыжих и черных, но со временем их количество может меняться. Черные полоски отвечают за плохие поступки, а рыжие – за хорошие. В зависимости от того, какие поступки мы совершаем чаще, такого цвета и будут наши шкуры. В мире есть баланс. Хорошего без плохого не бывает, поэтому изначально полос на нашем теле поровну. Равновесие должно соблюдаться всегда, - Тигр помедлил немного, а затем продолжил. -Послушай, тебе ведь уже пытались объяснить, чем отличаются добрые дела от плохих?
- Нет, мной почти не занимались в племени, но я знаю, что некоторые вещи делать нельзя. По крайней мере, уж точно нельзя злить охотников и мешать женщинам.
Это повеселило Тигра, лишний раз доказав ему, какой всё-таки маленький, но смышленый его друг. И он сказал:
- О, мальчик, это меньшее из зол.
- А что тогда большее?
- Убийство, - ответил Тигр пододвигаясь всё ближе в мальчику. Он хотел, чтобы с этого момента человек слушал его внимательнее.
- Что это такое?
- Это, когда что-то отнимает жизнь у живого существа.
- Кто-то кроме Хозяина? – спросил мальчик, удивившись. Про Хозяина он знал уже достаточно. Тигр рассказывал ему об этом дней десять, но всё равно, по его словам, не успел рассказать всего. Главное, что понял малыш, Хозяин создал всё вокруг и дал жизнь людям и животным.
- Именно. Хозяин забирает нас всегда в определенное время. Он отмеряет на своих весах, кому сколько положено лун, в зависимости от того, как мы проводим свою жизнь, полезны ли мы. Но есть такие звери и люди, которые не обращают внимания на его замыслы и забирают чужие жизни раньше. Это – самое плохое в мире.
- От этого животные чернеют?
- Не только животные, люди тоже. Но люди чернеют изнутри. Не знаю, почему хозяин решил, что только мы можем менять цвет шкуры, - сказал Тигр и задумался. Он никак не мог это объяснить это решение Хозяина. Ведь если бы люди тоже меняли цвет, всё было бы намного проще. Тогда бы звери понимали, кто убивает ради пищи, а кто – из удовольствия.
- Думаю, это потому что звери честнее людей, - ответил мальчик, прервав тем самым размышления своего друга. - Из-за этого ваши намерения отражаются снаружи, чтобы все вокруг это видели.
Это было хорошей версией, и Тигр лишний раз убедился в том, что выбрал себе отличного приятеля.
- Спасибо, малыш, - отозвался он, - я ценю это.
- Я видел таких зверей, - продолжал мальчик после недолгой паузы., - полностью покрытых черной шерстью.
- Никогда не приближайся к ним. Они могут убить тебя. Но хуже всего то, что они могут обмануть тебя, запутать твои мысли, навязать своё мнение. Это может испортить тебя, окрасить изнутри.
- То есть с пантерами разговаривать нельзя?
- Ни в коем случае! – зарычал Тигр. - Они прокляты изначально! Именно они первыми начали убивать, поэтому они рождаются черными.
Говоря об этих животных, он даже весь как-то напрягся, оскалился. Было видно, что особой любви к пантерам он не испытывает.
- А львы? – продолжал мальчик.
Тигр смягчился и ответил:
- О, львы добрейшие существа! Ни разу их род не нарушил правила, поэтому они всегда рождаются без единого черного пятнышка. С ними можно говорить бесконечно, они умны, добры и всегда готовы помочь человеку или своему собрату.
- Но ведь ты тоже добрый. Почему же ты полосатый?
- В моем племени были разные звери. Одни принимали правильные решения, другие – нет. Были настоящие герои, которые помогали львам управлять джунглями, давали дельные советы, обучали людей. Но были и нетерпеливые. Дело в том, что Тигры всегда были чуть умнее остальных животных и в разы умнее людей. Замысел Хозяина был в том, чтобы передавать эти знания всем вокруг. Но не все мои братья могли жить в темноте неведения. Им хотелось, чтобы их понимали без объяснений, чтобы им не пришлось затрачивать столько сил, чтобы просто облечь в слова свои мысли. Такие звери не выдерживали. Им казалось, что мир несправедлив к ним; что Хозяин специально мучает их, заставляя терпеть невежество. Не знаю, вложил ли он в их души недостаточно терпения и понимания, или они сами принимали такие решения, но точно мне известно, что шерсть таких животных начинала меняться на глазах. А после первого убийства они облачались в угольно-черные шкуры. С нами такие больше не жили. Они уходили в горы лелеять свои черные души. Каждый, кто попадался им на пути, умирал.
- Разве вы не пытались остановить их?
- Конечно, пытались. Но мы могли вмешаться только до первой крови. Потом уже было бесполезно. Не могли же мы убить их.
- Почему нет? Вы бы тогда вернули равновесие, - наивно предложил малыш.
- Нет, - ответил Тигр, качая головой и ложась опять рядом со своим другом. - Запомни, мальчик. Смерть ведет за собой только смерть. Мы не нарушаем правил. Если наши несчастные братья достаточно умны, чтобы понять, что они поступили плохо, они будут жить затворниками, и больше никого не обидят. Тогда Хозяин простит их, заберет к себе, и равновесие вернется.
- А если они не поймут?
- Когда Хозяин видит, что черный зверь больше не может вернуть свою душу на путь добра, он даёт нам героя.
- И герой убивает злодея? – спросил мальчик, искренне полагая, что это так.
- Да о чем ты говоришь? – возмутился Тигр. - Герои никого не убивают. Они помогают тем, кто в этом нуждается, и тем самым заслуживают любовь и уважение всех зверей.
- И всё? Любовь и уважение?
- О, малыш, это очень важно. Гораздо лучше прожить с легким сердцем и умереть с почетом, чем с тяжелым камнем на душе от совершенных преступлений. Разве это жизнь?
- Тогда я тоже хочу быть героем! – воскликнул мальчик.
- Великая истина в том, что у всех есть выбор. Героями или злодеями не рождаются. Очень редко Хозяин может повлиять на это. Всё остальное – в твоем сердце.
- Я обещаю, что не почернею.
- Я верю в это, - ответил Тигр, радуясь, что смог донести правильно свои слова. - А теперь иди. Уже слишком поздно, тебе пора к своему племени.
Тигр поднялся с земли, мальчик встал следом за ним. Он чувствовал, что сегодня друг рассказал ему что-то очень важное. Это отличалось от тех историй о бабочках, деревьях и создании природы. Эта история была о том, что внутри, а не о том, что снаружи. Он хотел понять её и запомнить. Но любопытство пересилило мудрое молчание, и он сказал:
- А завтра ты мне что-нибудь расскажешь?
- Вот завтра и будет видно, - ответил Тигр, легко касаясь плеча мальчика, как бы даря ему свою защиту по дороге домой.
Мальчик крепко обнял тигра и ушел.
Солнце уже садилось. Это был длинный и полезный день. Тигр и сам стал думать о своих поступках, о плохих и хороших. Не было смысла считать их – всё отражалось на шкуре. Придя к выводу, что пока в его жизни всё в норме, зверь стал устраиваться на ночлег. В голове пробегали тысячи мыслей, увлекая в сладкую дрему, и на самом краю сна Тигр увидел, как на его теле стало на одну черную полоску меньше.

@темы: я, проза

---

- Но это чистейшая правда! – Упирался Бобби, сжимая свои маленькие кулачки. Уж что что, а в это он верит по-настоящему. Это не могло быть каким-то глупым ужастиком, рассказанным его братом на ночь, и Бобби хотел доказать это своему другу, когда отправился с ним на прогулку. Только тот зачем-то взял свою сестру.
Хотя… Наверняка её опять им навязали в нагрузку или за очередную провинность Джека, который постоянно выкидывал какие-нибудь забавные штуки, из-за которых потом прилетало всей команде. Воображение у парня было просто невероятное. Но при этом он совершенно не хотел верить в историю Бобби. А это было обидно. Настоящий друг поверил бы.
- Да ладно тебе, кончай пугать мою сестру, - отозвался Джек, - я то тебе, конечно, не верю, но она ещё маленькая, глядишь, наделает ночью в штаны.
- Я не маленькая, - вопила Дженни. Её всегда легко можно было вывести из себя одним напоминанием о разнице в возрасте. Шесть лет – это не шутки. Она всегда начинала спорить. – Я уже даже до выключателя достаю и умею читать, и считать даже до 20.
- Маленькая, маленькая, - не унимался Джек, - как пуговка.
Он схватил её за руки и закружил. Дженни весело смеялась, дрыгала ногами и просила, чтобы её поставили на место, хотя на самом деле она могла бы кружиться так весь день без остановки. Мама ругалась, говорила: «Поставь ребенка, а то у неё закружится голова». Но это срабатывало не сразу, и как только Джек всё-таки успокаивался и возвращал свою сестру на землю, она тут же начинала кричать, что она не ребенок. Но против мамы не попрешь. Для мамы и Джек и Бобби – дети, а это уже не так обидно.
- Джек, но ведь это всё не пустая болтовня! – не унимался Бобби. Ему было действительно обидно, и он уже исчерпал все доводы, которые приходили в его кудрявую голову, но Джек не хотел слушать.
- Я верю только тому, что увижу своими глазами. Если бы я считал правдой всякие сказки, то я бы, наверное, сошел с ума. Я знаю, что животные не разговаривают, что за глупость?
- А я думаю, что они могут разговаривать, - вклинилась Дженни. – Просто они это делают, пока мы не видим.
- Ещё чего? И после этого ты будешь говорить, что ты не маленькая? – Засмеялся Джек. – Ну-ка иди на руки, небось, и ходить так скоро разучишься, пуговка! – продолжал он, протягивая ей свои ладошки.
Не смотря на то, что Дженни привлекала перспектива кататься на руках брата, сейчас она не могла пойти на эту провокацию, иначе он бы начал дразниться ещё больше. Вместо этого она побежала в сторону площадки и запрыгнула на качели. Мальчики побежали за ней следом.
Лето было душное. До учебы оставался ещё месяц, поэтому заняться было нечем, кроме того, как носиться по улице. Дома было сидеть невыносимо.
Родители Джека и Дженни сами выгоняли их на улицу, чтобы они не мешались под ногами, потому что отец работал дома над каким-то секретным проектом. По крайней мере, он так говорил детям. А мама всегда ставила интересы мужа превыше всего. Вот брат с сестрой и держались друг за дружку. И, хотя Джек и говорил Бобби, что родители заставляют его гулять со своей сестрой, на самом деле, он действительно любил проводить с ней время, потому что мог чуть подольше не думать о равнодушии его семьи.
Мама Бобби же напротив держала его в основном взаперти и постоянно заставляла помогать по дому. Бобби рос без отца, и сам понимал, что эта поддержка ей необходима. Особенно остро она начала в ней нуждаться, когда брат уехал учиться в другой город. Но каждое лето он возвращался на каникулы, а значит, у Бобби появлялась свободная минутка для лучшего друга. И, так уж и быть, для его сестры.
Дело в том, что брат Бобби рассказывал весь вечер о том, как он со своими друзьями проводил летние каникулы. И ближе к ночи, когда все эти веселые истории уже сливались в сонной голове младшего, брат вдруг начал совсем другую, захватывающую легенду о говорящем животном, похожем на белого волка и перьями на лапах. Бобби сначала не хотел верить в то, что такое существо в принципе способно существовать, но брат достал рыжее в черную полоску перо в доказательство своей правоты, и Бобби понесло. Конечно, старший брат всегда способен был задавить своим авторитетом, но самое главное было в том, что доказательство было на лицо. И сейчас он больше всего на свете хотел, чтобы его лучший друг поверил ему, поэтому и планировал похищение у старшего брата самого дорогого.
Ночью он прокрался в комнату старшего и стащил эту ценную вещицу, чтобы показать Джеку, ведь именно Джек научил его верить только в то, что он может увидеть или потрогать своими руками. Перо должно было сразить наповал. Но Джек, вместо того, чтобы согласиться с непреложной истиной, отмахнулся тем, что он мог достать это перо у любой птицы. Да хотя бы у одной из этих тощих кур, которые носятся по огороду их соседки. Вроде там была одна, которую звали Пеструшка как раз за разноцветное оперение. При этом не имело значения, что и Бобби и Джек прекрасно были осведомлены о том, что у кур перья намного короче, чем те, про которые рассказывал старший брат Бобби. Джек не хотел сдаваться, поэтому говорил, что старший вполне мог купить на каком-нибудь причудливом рынке перо страуса – сам Джек их прежде не видел, но думал, что они должны быть больших размеров – и покрасить его хной. Его мама красит волосы в рыжий цвет, и Джек знал, что для этого достаточно всего 30 минут посидеть с мешком на голове.
Бобби очень хотел, чтобы Джек поверил ему, и поэтому предложил своему другу забрать перо домой на одну ночь. По рассказу брата, это сказочное животное может появиться во сне, если положить перо под подушку, и будет рассказывать тебе о будущем, если вежливо попросить. Сам Бобби проверять не отважился, но очень хотел, чтобы это оказалось правдой.
- Да и чем ты рискуешь? - Говорил он позже Джеку. - Ведь если ты не веришь, то ничего страшного и не произойдет.
- Согласен, - отвечал друг, медленно раскачиваясь на качелях, - просто я не хочу это делать не потому что боюсь, а потому что считаю это глупостью. Вот и всё.
- А мне кажется, что ты на самом деле трусишь, - прикрикнул Бобби, спрыгивая на землю, - ты только претворяешься, что самый храбрый и умный, и ни во что не веришь, а на самом деле, ты прям как твоя сестра!
- Возьми свои слова назад, - закричал в ответ Джек, спрыгивая следом и сжимая кулаки.
- Я не буду с тобой разбираться, я просто прошу тебя попробовать, - ответил Бобби, немного успокоившись. - Я вот честно могу сказать, что я побаиваюсь всего этого.
- Так значит, ты трусишка! – Засмеялся Джек, хватаясь за живот. – Трусишка, трусишка,- напевал он, наворачивая круги вокруг друга. Но Бобби не обиделся, потому что умел признавать свои маленькие слабости. Брат научил его, что бояться – это не стыдно. Лучше поберечься от чего-нибудь, чем потом справляться с неизбежными последствиями. Поэтому он просто развернулся и пошел в сторону дома.
Джек поздно понял, что обидел друга и решил загладить свою вину. Он посадил Дженни на спину и побежал в надежде догнать Бобби.
Поравнявшись с ним, Джек схватил его за рукав рубашки, остановился, чтобы отдышаться, и сказал:
- Ладно, давай своё чертово перо, так и быть, проверю твою историю.
Бобби заулыбался до ушей, предвкушая назавтра интересный рассказ. Даже если ночью ничего произойдет, он будет знать, что они сделали всё возможное. Всё-таки Джек намного храбрее его, как ни крути. Может, за это Бобби его и уважал так сильно. Все отчаянные идеи, которые появлялись в его голове, не смогли бы осуществиться без этой безрассудной храбрости его лучшего друга. Но этот поступок отличался от предыдущих, ведь во всех остальных ситуациях максимум им могло попасть только от родителей, а теперь неизвестно, с чем они решили связаться.
Пока такие мысли копошились у Бобби в голове, его решимость отдать перо постепенно сходила на «нет». Теперь ему было страшно за друга. Вдруг он станет невольным зачинщиком чего-то страшного, что потом нельзя будет остановить.
Но теперь упрямство Джека взяло верх над инстинктами самосохранения. Он отдышался и уже выпрямился рядом с Бобби, протягивая ему руку.
- Ну и чего ты? Передумал что ли?
- Я не знаю, может, не надо, а Джек? Вдруг это опасно, я ведь не подумал даже.
- Да ладно, - начал распаляться друг, - чего ты как девчонка в самом деле. Я ведь уже согласился, ты сам этого хотел. Так что твоя взяла. Я согласен, давай сделаем это.
- Хорошо, только пообещай, что ты потом не будешь обвинять меня, если что-то пойдет не так, ты ведь согласился добровольно.
- Обещаю, - сказал Джек, улыбнувшись и хлопнув друга по спине.
Бобби достал заветное перо. На вечернем солнце оно выглядело ещё загадочней, и от этого манило к себе ещё больше. Как бы ни пытался Джек напустить на себя безразличие, он точно также загляделся на этот странный предмет, как и его друг. Больше всего, конечно, в восторге была Дженни. Она была ещё слишком мала и была склонна к тому, чтобы всему придавать волшебное значение. Найдя какой-нибудь камень причудливой формы, она непременно верила в то, что его оставили какие-нибудь феи, в которых Джек естественно верить отказывался. Ну, как можно верить в то, что нельзя увидеть?
Однако, несмотря на всю свою недоверчивость к сверхъестественному, Джек не разрешил своей сестре трогать перо. «Мало ли, - думал Джек, - сломает, оно ведь всё-таки чужое» Даже себе он не хотел признаваться в том, что немного побаивался пера и непонятных свойств, которые могли у него проявиться. Если оно всё-таки принадлежало этому непонятному белому волку, может, будет лучше, если сестра не будет иметь с ним ничего общего?
Джек не хотел прослыть трусом. Сначала он думал положить перо на тумбочку рядом с кроватью. Вдруг эффект будет тот же, но риск меньше. Потом он всё-таки решил, что это нечестно по отношению к его другу. Ведь он так ждал от него этого проявления отваги. А Джек не любил врать. Поэтому, ложась спать, он аккуратно положил перо под подушку и стал ждать.
Сон не шел, в голове было полно мыслей. Джек думал о том, что может произойти, если это правда, будет ли волк говорить с ним, как нужно попросить его, знает ли он, в конце концов, язык людей, насколько он будет выше Джека. Всё это заставляло мозг напряженно работать, и сон постепенно отошел на второй план. В итоге Джеку захотелось в туалет, и он надел тапочки и встал с кровати. Что-то заставило его посмотреть в окно. Только сейчас он увидел за забором что-то большое и белое. Может, это воображение разыгралось? Он ведь не спит, не смог уснуть.
Сначала он подумал, что фантазии не будут беспокоить его, если он сильно зажмурит глаза. Он надеялся, что, когда снова их откроет, видение пропадет. Но ничего не изменилось. Белое пятно всё также маячило у калитки.
«И откуда берется столько смелости», - подумал Джек, открывая входную дверь. Поход в туалет совершенно выпал из головы. Да разве может быть хоть что-то интереснее этого момента истины. Неужели брат Бобби был прав. Одно дело поверить чьим-то россказням, и совсем другое – самому стать свидетелем чего-то необъяснимого.
Джек медленно приближался к ограде. Пока он подходил, у него в голове все вертелась мысль о том, что надо было взять с собой перо, может, это как-то помогло бы ему, или, на крайний случай, обезопасило. Но от удивления он совершенно забыл об этом.
Прохлада ночи совсем не ощущалась, адреналин хлестал в крови, от чего было даже душно, несмотря на то, что Джек умудрился выйти в одной пижаме. Фигура напротив всё больше походила на огромного пса, по мере приближения Джека к заветной цели. С одной стороны, он восхищался непонятным созданием, его красотой и мощью, с другой, он начинал всё больше думать о том, что выходить навстречу чудовищу – не очень хорошая идея.
Волк выглядел именно так, как его описывал Бобби. Белый, большой, с мягкой длинной шерстью и рыжими перьями в черную полоску вокруг каждой из четырех лап. Перья были длинные, но их было не так много, как могло показаться издалека. Всего по три на каждой лапе, кроме правой задней. «Так вот откуда твоя пропажа», - понял Джек. – «Как же ты потерял его?» Не успел он поискать какие-то выводы в своих рассуждениях, как прямо в голове раздался низкий глубокий голос, и почему-то Джек сразу понял, кто или что издавало эти звуки.
- Я подарил его мальчику, такому же, как и ты, но как оно попало к тебе – это уже другой вопрос, - оскалился Волк. – Ты украл его?
- Нет, - запротестовал Джек, - мне его дали, чтобы я смог с тобой встретиться. Я обещаю, что оно в надежном месте.
- Оно у тебя под подушкой, я вижу его.
- Да, но в комнату никто не зайдет, так что я уверен, перо будет сохранности. Или, если хочешь, я могу принести его тебе.
- Нет, - ответил Волк, смягчаясь, - если ты сейчас уйдешь, ты больше не увидишь меня.
После этого он лег на живот, зевнул и произнес:
- Садись рядом, мы можем немного поболтать.
Джек устроился, боясь дотронуться до зверя. Мало ли что тот мог подумать. Может, он не любит, когда его трогают. Но прикоснуться к мягкой шерсти хотелось так сильно, что вероятно это желание уже проявлялось большими буквами на лбу, потому что через пару секунд Волк сказал:
- Хорошо, разрешаю, ты можешь погладить меня, но недолго.
Джек не стал испытывать судьбу и просто провел один раз по спине это красивого создания. На ощупь он был просто великолепен. Когда-то у Джека был ангорский кролик, и он, наивный, полагал, что шерсть этого грызуна мягче всего на свете. Надо же было так ошибиться. Несправедливо как-то. Невозможно было их сравнивать. Наверное, такие на ощупь облака. Хотя и в этом Джек не был уверен. Но это не мешало немного пофантазировать на эту тему.
- Что ты хочешь узнать? У нас мало времени, - вдруг спросил Волк, отвлекая мальчика от своих мыслей.
- Узнать? Я как-то и не думал об этом. Я просто хотел тебя увидеть. Признаюсь, я даже не верил сначала в тебя, но…
- Мне нравится твоё это качество, - перебил его зверь, - у тебя пытливый ум, ты не такой легковерный, как твои сверстники, и намного храбрее их. При этом твоя храбрость не граничит с глупостью. Поэтому я сам скажу тебе кое-что, о чем ты не должен был знать.
Джек приготовился выслушать какой-нибудь интересный рассказ о неведомых мирах, откуда прибыл этот загадочный зверь, но получил совершенно другую информацию.
- Я знаю, как ты любишь Дженни, поэтому слушай меня внимательно. Я хочу, чтобы ты запомнил эту дату. Ровно через 5 лет, в этот же день её собьет автобус.
Джек вскочил и закричал:
- Нет, как такое может произойти? Сделай что-нибудь!
- Я не могу. Но ты можешь. Ты должен запомнить эту дату. Если вы поедете из школы на трамвае, а не на велосипедах, то этого можно будет избежать. Я даю тебе шанс изменить судьбу, но тогда ты разрешишь мне самому забрать тебя в своё время. Я дам тебе достаточно лет для того, чтобы ты смог прожить счастливую жизнь, но заберу тебя раньше, чем мог бы.
- Я согласен. Что угодно, только пусть она живет, пожалуйста, - умолял Джек.
Тогда Волк поднялся на свои лапы и сказал:
- Боюсь, что ты можешь принять это всё за дурной сон. Я оставлю тебе напоминание.
Он подошел вплотную и провел когтем по плечу Джека. Было больно, но терпимо. «Останется шрам», - подумал Джек, - «Он не даст мне забыть».
И Волк исчез.
На его месте осталось длинное рыжее перо в черную полоску. Джек растерянно взял его и поплелся к дому. Всё почему-то казалось каким-то размытым. Только потом он сообразил, что плачет. Добрался до кровати он, вероятно, на автопилоте, и моментально провалился в сон без сновидений.
Проснулся он совершенно разбитый. Когда он вспомнил, что произошло ночью, он решил списать это всё на дурной сон. Джек не знал, чему верить. Он сидел на полу, сжимая в руке два одинаковых пера. Вот только он точно знал, что одно из них с задней правой ноги белого Волка, а другое - с передней. Что бы это не значило, это его волновало меньше, чем сильная боль в правом предплечье.
Он чуть не отпрыгнул от зеркала, когда увидел яркую большую царапину, длинной в пятнадцать сантиметров. Только теперь до него начал доходить весь ужас ситуации. Это была метка. Чтобы не забыть. Чтобы не забыть то, что произойдет с его сестрой.
Он не знал, как правильнее поступить. Рассказать всё родителям, или они сочтут его за сумасшедшего. Может, проще было отбросить все эти глупые мысли и претвориться, что ему всё это просто приснилось. Это конечно, можно было устроить, но вряд ли он смог бы получить такую царапину, падая во сне с кровати.
Метка. Чтобы не забыть.
Днем, к нему прибежал довольный Бобби. Он ждал историю, которая будет, несомненно, круче всех предыдущих, потому она должна, просто обязана быть правдивой. Только вот незадача. Джек сказал, что всю ночь проспал с пером под подушкой, но даже намека на хоть какое-нибудь живое существо в его сне не появилось. При этом он почему-то прикрывал свою правую руку, и вообще старался избегать какого-либо контакта этой самой руки с различными предметами. «Да чего уж там, он даже мне при встрече руку не протянул. Перо он передал мне тоже левой рукой», - подумал Бобби. Но позже он решил, что всё это мелочи, и они не стоят внимания. Ведь самая интересная история в его жизни так и не была рассказана.
Джек сказал, чтобы Бобби передал перо брату. Он почему-то точно был уверен, что отдал именно то перо, которое ему передавал Бобби. Наверное, это какое-то шестое чувство.
Дженни и родителям он решил ничего не рассказывать.

По ночам ему снились облака, которые ближе к утру превращались в белоснежную шесть. У шерсти появлялись глаза, нос, клыки. В итоге волк выходил из облаков и говорил одно слово: «Помни». И Джек помнил.
Через год он узнал, что самолет, на котором должна была лететь семья Бобби, разбился. Но им повезло, что брат вовремя отговорил их от полета. В этот миг Джек понял, откуда у старшего появилось перо, но опять промолчал. Свои догадки по поводу этого случая он держал при себе, так ни с кем и не поделившись своей историей.
Он начал сторониться велосипедов. Каждый раз видя, как дети обгоняют его, когда он шел домой из школы, он представлял себе их размазанными на дороге и начинал чесать свой шрам. К этому времени он уже давно затянулся. Мама беспокоилась какое-то время, но всё же решила поверить, что сын упал и по неосторожности порезался о торчащий гвоздь. Несмотря на то, что шрам зажил, он всё ещё болел.
Джек знал - он болел, чтобы помнить.

Через четыре года он тащит свою сестру в трамвай, хотя та яростно отбивается. Она так повзрослела, стала такой умной девочкой, что Джек ни разу не пожалел о своем решении. Он по-прежнему любил её, и она, несмотря на то, что иногда не понимала, почему он стал такой замкнутый, несомненно, отвечала ему взаимностью. Но в этот день она не хотела сдаваться и ехать на трамвае. Тогда Джек просто сломал её велосипед, схватил её на руки и заставил предпочесть общественный транспорт. Она не поблагодарила его, когда узнала, что её подругу, которая решила поехать на велосипеде, сбил автобус. Конечно, она ведь не догадывалась, что чудом избежала такой же участи. Она, глупая, даже корила Джека за то, что он не заставил подругу поехать с ними. Откуда же ему было знать? О подруге-то речи не было, когда он сидел за калиткой, впитывая слова этого чудовища. Но он всё же был ему благодарен.

После этого случая, шрам на руке у Джека пропал, однако фантомные боли доставали его до самой старости. Рука необъяснимо ныла в полнолунье, а перо, которое теперь покоилось в коробке на верхней полке шкафа, всё чаще манило его к себе. Конечно, ни двум своим сыновьям, ни младшей дочке, ни прелестной жене он не рассказал о том, откуда оно у него. Сказал, что как-то выиграл его в карты, и что, по сути, оно ничего не стоит, чтобы члены семьи не приставали к нему с расспросами. Он засунул его подальше, чтобы дети не просили с ним поиграть. Мало ли что может случиться.

Когда он узнал, что старший брат Бобби умер, он встал на стул и достал свою заветную коробку. Перо нисколько не изменилось, несмотря на то, что прошло так много времени. С этого момента каждую ночь, ложась спать, он складывал перо под подушку, в надежде увидеть своего старого знакомого. Рука начала болеть чаще, да и вообще спина отнималась, появилась одышка. Возраст, знаете ли. За то, что жена может его неправильно понять, он не боялся. Она умерла несколько лет назад, и теперь его ничто не держало.
Его начала мучить бессонница. И в одну из таких ночей, устав просто так лежать на кровати и смотреть в потолок, он решил встать и пройтись по дому. При этом он почему-то решил посмотреть в окно, и увидел там белое пятно.
Джек решил на этот раз не торопиться. Он медленно оделся в свой старый, но самый любимый костюм, захватил очки и даже обул парадные туфли. Конечно, он не забыл взять и перо. Он должен отдать его, чтобы Волк смог помочь кому-нибудь ещё.
На улице было прохладно, но почему-то Джек не чувствовал холода. Его переполняло спокойствие и радость. Когда он подошел поближе, в его голове раздался глубокий низкий голос:
- Здравствуй, Джек!
- Ты, конечно же, не изменился, - ответил тот, кряхтя и усаживаясь на землю рядом со зверем, - я вот, видишь, постарел.
- Это не страшно, - отозвался Волк, - скоро ты снова станешь молодым.

А на утро почтальон нашел перед калиткой мертвого старика. Несмотря на то, что умер он на улице, непонятно по каким причинам, почтальон ясно видел, что старик улыбался.

@темы: я, проза