- Вылечилась? - Да. - Отчего лечилась-то так долго? - От людей...
У родителей Тони был огромный коттедж, который находился на самом краю города. Можно было сказать, что он стоял в лесу, но Тони не нравилось, когда его семью сравнивали с жителями чащи, поэтому он упорно говорил, что они городские, и дом, несмотря на свою явную близость к природе, - это часть города, может, даже самая главная. Но мы любили это место как раз за то, что всего за несколько минут можно было добраться до настоящей лесной чащи. Что может быть лучше, чем игры на природе.
В городе невозможно было добиться такого эффекта. Я и Том жили в маленьких квартирках, окна которых выходили на шумную улицу, наглухо забитую машинами в час-пик. Конечно, у нас был дворик, на котором постоянно собирались мамаши со своими детьми, и обсуждали проблемы измены мужей и нового макияжа. Но нам-то было уже по 12 лет, и мы считали себя почти равными взрослым, поэтому носиться с детьми нам уже не нравилось, а разговоры накрашенных дамочек не вызывали у нас особого интереса, а значит, на том дворе ни я, ни Томас находиться не любили. Как можно создать что-то своё, когда вокруг столько народа? Другое дело – лес. Там можно развернуться по-настоящему. Сколько разных идей можно было воплотить в жизнь.
читать дальшеКогда в первый раз Тони позвал нас к себе в гости, мы сильно сопротивлялись, так как знали, как далеко придется тащиться, и как долго нужно будет упрашивать родителей отпустить нас в Норвуд. Это был не плохой район, такие называли спальными, потому что они находились вдали от городского шума и выхлопных газов, однако пешком можно было добраться туда только к утру следующему дня. Такие люди, как наши с Томом родители, ценили цивилизацию, поэтому дома на окраине всегда вселяли в них беспокойство и какой-то непонятных иррациональный страх. Может, в детстве их часто пугали разными страшилками, или они боялись того, что их крик о помощи не будет достаточно хорошо слышан и без того равнодушным соседям. Я тогда подобными вопросами не интересовался, я просто знал, что идея – провести выходные в Норвуде – родителям не понравится.
На руку нам сыграл только тот факт, что у Тони был день рождения, и отмечать он собирался естественно не в кафе. Как верные школьные друзья, мы не смогли отказать Тони в приглашении, но вот родители… Мы решили, что по одному нам с такой задачей не справиться, поэтому для верности мы с Томом решили атаковать вдвоем. Когда я уговаривал мою маму, Том стоял у меня за спиной и изображал роль защитника от всех мыслимых опасностей, которые могли нагнать нас в пути. Как мой верный оруженосец он обещал, что будет всегда рядом, к тому же он был старше на целых полгода, а значит, его слово хоть что-то значило. И мама сдалась. Но это была только одна победа. К его маме мы направились, конечно же, тем же составом, вооружившись победным устным согласием моего родителя. Конечно, это был весомый аргумент, поэтому вторая победа далась нам намного легче, и мы начали прокладывать маршрут.
По дороге на праздник мы с Томом обсуждали то, как, должно быть, скучно жить на отшибе, когда нет никакой возможности сорваться к друзьям, которые живут всего-то на соседней улице. Мы с Томом всегда жили рядом. Родители говорили, что мы даже родились в одном родильном доме, только в разное время. Наши мамы не были знакомы до того, как мы стали лучшими друзьями, но быстро прониклись симпатией друг к другу. Никто не говорил, что мой друг может научить меня плохому, да и вряд ли такое могло произойти. В нас скорее видели братьев, только каких-нибудь троюродных, потому что мы совершенно не были похожи. Ни цвет глаз, ни цвет волос, ни рост абсолютно не совпадали. У нас был даже разный размер ноги. Поэтому меняться мы могли только куртками, и то только для того, чтобы подурачиться. Родители быстро привыкли к тому, что мы всегда вместе, поэтому если что-то не удавалось сделать одному, то второй непременно пришел бы на помощь, и взрослые сдавались. Если бы не отпустили Тома, я бы тоже никуда не пошел, но судьба распорядилась иначе. В итоге мы тряслись в душном автобусе полтора часа перед тем, как поздравить своего одноклассника и увидеть его огромный дом в первый раз.
Не то, чтобы дом походил на замок. Он был вполне обычным и уютным, ничего зловещего. Но нам он казался монументальным, потому что наши маленькие двухкомнатные квартирки не могли претендовать на нормальное жилье, там просто негде было развернуться. А здесь было целых три этажа. Однако всё это пространство принадлежало взрослым, нам же досталась только детская на втором этаже. Она была обставлена в пиратском стиле, и самое классное было то, что на стене был нарисован огромный корабль, а на потолке – звезды. Таким образом, мы очень быстро изменили своё мнение относительно того, что жить в глуши – это плохо. А когда Тони отвел нас в лес, то мы уже просто не могли не думать об этом месте никак иначе, кроме как о идеальном.
С тех пор мы постоянно приезжали в Норвуд. Тони стал частью нашей непобедимой команды, и постоянно отпрашивал нас у наших родителей, убеждая их тем, что в его доме отменная сигнализация, крепкие ворота и кто-нибудь из его родителей всегда остается вместе с нами. Это срабатывало безошибочно. А тот факт, что дома мы почти не находились почему-то никого не волновал. Взрослые не очень любили наведываться в лес, как правило, у них было своих дел по горло, и мы наоборот делали им одолжение тем, что постоянно отсутствовали и не шумели.
Для нас лес выглядел не пугающе, а заманчиво. Исследовав небольшую его часть, мы нашли солнечную поляну. Чтобы дойти до неё, нужно было преодолеть чащу, поэтому мы не боялись, что её найдет кто-нибудь кроме нас, потому что так далеко люди старались не заходить. Эту лужайку окружали самые разнообразные деревья, но внутри поляны не было ни одного кустика, только зеленая трава и маленькие синие цветы. Мы окрестили это место «нашим» и начали стаскивать туда всякий хлам. Через месяц поляну уже было не узнать. Она напоминала историческую реконструкцию в духе индейцев. Мы построили несколько шалашей из покрывал и веток. Каждый шалаш имел своё особое предназначение. Первый шалаш был местом для сбора и обсуждения стратегии предстоящей игры, именно в нем мы придумывали себе новые развлечения и составляли списки того, чего ещё не хватает нашему маленькому лагерю. Второй шалаш был складом для всего, с чем можно было повеселиться: старые шины, руль от какого-то комбайна, который принес Том, резиновые мячи, 5 ракеток для пинг-понга, бадминтон, порванная скакалка, 15 футов веревки, шашки, карты, 2 биты, старая хоккейная клюшка и куча разных досок и кусочков металла, которые по нашему общему мнению вполне могли сгодиться для чего-нибудь. Третий шалаш был нашей кухней, туда мы, естественно, тащили всё, что могли взять из холодильников и подвесных кухонных шкафов. В основном это были продукты, которые нужно было либо съедать сразу – фрукты и сосиски, или те продукты, которые могли пролежать здесь долго и без нашей особой заботы – чипсы, сухари, шоколадные батончики и, конечно же, пепси. Тут же лежала бумага для особой нужды, пара раскладных ножей и несколько цветных карандашей. Ножами мы резали яблоки и груши и делали пометки на стволах деревьев, обозначая нашу территорию. Из пары шин и кусков каната мы сделали себе качели и повесили их на деревья, которые росли вокруг полянки. Всё поле было огорожено палками, которые были перевязаны цветными лентами из старого постельного белья, которое наши мамы готовили в утиль. В центре поляны стоял флаг. Мы сами его сшили. Собственно это было первое, что мы сделали здесь своими руками, а теперь он гордо выделялся среди наших построек. Для него мы нашли лучшую палку. Так как большой лопаты у нас не было, нам пришлось рыть ямку маленькими медными, теми, которыми мы игрались в детстве. Но на войне все средства хороши, поэтому мы были довольны результатом. Мы просиживали там до самого вечера, пока не приезжали родители и не забирали нас домой.
Так прошел июнь.
Однажды родители Тони уехали в командировку на пару дней. На выходные к нам приставили молодую няню - Люси, которой нужно было готовить какой-то доклад, поэтому она сидела с кучей книг и не обращала на нас никакого внимания. Нам это, конечно, было на руку, но, тем не менее, она считала, что мы всегда должны быть у неё на виду. Поэтому мы уговорили её пойти с нами. По пути мы помогали ей тащить книги, и рассказывали, сколько приключений мы уже пережили в нашем любимом месте. Она отвечала без энтузиазма, но всё же не пропустила ни одной истории, внося свои замечания. А когда мы подошли к поляне, она улеглась на коврик рядом с «шалашом стратегии» и начала читать.
Мы поиграли немного в карты, а потом пошли на поиски новых веток и палок для нашего частокола. Далеко мы не уходили, к тому же Люси постоянно нас окрикивала, так что мы просто гуляли вокруг поляны, обсуждая постройки из дерева, про которые недавно вычитал Том. Няня вскоре перестала нас дергать и, похоже, заснула на солнце. Мы воспользовались случаем, чтобы сходить по нужде, поэтому мы зашли в лес поглубже и сами не заметили, как снова стали спорить и расспрашивать Тома.
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы отошли от лагеря, но вскоре мы услышали крик. Мы сразу поняли, кто кричал, и побежали обратно. Том прибежал первым. Ещё бы, он ведь был самый старший и самый высокий. Мы тоже не сильно отстали, но когда мы прибыли на место, он уже сидел с Люси и пытался выяснить, что произошло, но она молчала и смотрела на качели. Я тоже решил посмотреть туда. На мгновение мне показалось, что они двигаются. Но должно быть это был просто порыв ветра, так как они практически сразу остановились после того, как все мы собрались рядом с испуганной девушкой. Мы, должно быть, полчаса потратили на то, чтобы её хоть немного успокоить. Но больше всего нам было интересно, что же могло такого с ней произойти. Как бы мы не спрашивали, она ничего не отвечала. Только спустя какое-то время сказала: «Нам нужно идти домой». И мы отправились в обратный путь. Каждые 5 ярдов она оглядывалась и хватала нас за руки, всё пыталась собрать нас в кучу, но мы итак старались не отходить от неё далеко. Сколько я не пытался высмотреть хоть что-то в лесу, который уже не казался таким дружелюбным, я не мог заметить ничего, что могло бы вызвать на лице этой девушки такой непонятный испуг.
После того, как мы добрались до дома, Люси позвонила родителям Тони, сказала, что больна и не сможет больше сидеть с нами, но она пришлет свою соседку, которая уже 7 лет подрабатывает няней. Сказала, что могла бы доверить ей своих детей, если бы они у неё были, к тому же Маргарет, так звали новую няню, отработает оставшиеся дни за ту же цену. Родители Тони быстро пошли на контакт, и уже через 2 часа на пороге стояла новая няня. Она была постарше и выглядела вполне деловито. Она помогла девушке собрать книги и вызвала ей такси. Потом они заперлись на кухне и о чем-то громко разговаривали. Наше любопытство не могло позволить нам пропустить суть этого диалога, но как бы мы ни старались дорогие пластиковые двери кухни не пропускали шума.
С одной стороны это, конечно, удобное изобретение, но я всё думал о том, как же Тони удается шпионить в этом доме? Неужели никакой утечки информации? Я сам любил послушать, как мама разговаривает со своими подругами после того, как придет со школьного собрания. Так было проще всего узнать, погладят тебя по голове или окажут внимание другому месту, и внимание это будет не таким ласковым.
Том тоже очень хотел узнать, о чем они говорили, почему-то мне показалось, что он беспокоился больше моего. Может потому, что он прибежал раньше и видел весь ужас, сковавший тогда лицо Люси. Ведь к нашему приходу она уже взяла себя в руки. А может, она ему просто понравилась. Нельзя сказать наверняка. Одно я знаю точно – она больше никогда не вернется в этот дом.
После ужина новая няня отправила нас спать, и мы втроем устроились в комнате Тони. У него была только одна кровать, мы даже не подумали о том, чтобы драться за место под солнцем, и втроем улеглись на пол, так ведь было намного интересней. Мне не терпелось расспросить Тома обо всем, что он увидел, но тот молчал. Первым начал Тони:
- Как думаете, парни, что это было? Ну, там, в лесу?
- Не знаю, - ответил я, - мы ведь гуляли там сотню раз, обошли каждое дерево, каждый камушек около нашей поляны, наверное, на 100 ярдов. По-моему там нет ничего подозрительного.
- И то правда, - подтвердил Тони, - никаких диких зверей здесь не водится, папа это специально узнавал, когда они решили купить этот дом. Может, за нами подглядывал какой-нибудь маньяк?
- Да брось, какие маньяки? Что им делать в лесу? Они людей в темных переулках воруют и убивают.
- В лесах тоже, я читал что-то такое. А ты почему молчишь? - спросил Тони, обращаясь к Тому.
Тот лежал на своем матрасе и смотрел на звезды на потолке. Я всегда хотел, чтобы в моей комнате тоже было нечто подобное, но мама не разрешила. Она говорила, что эти звезды могут не понравиться новым покупателям на случай, если мы решим продать квартиру и вернуться на родину. Мы помолчали минуту, а потом Том заговорил, и голос его звучал как-то отстраненно:
- Она была так напугана. Я так хотел помочь ей, да хотя бы понять, в чем дело. Вы, конечно, решите, что я сочиняю, но я такое лицо не видел ни разу. Как будто она увидела привидение.
- А ведь это идея, - отозвался Тони, - если в нашем лесу нет ни зверей, ни маньяков, то привидения уж точно там могут быть. Может, 50 лет назад там кого-нибудь убили, пока ещё не было Норвуда и всех этих домов. Давайте поищем в Интернете какие-нибудь статьи или можно посмотреть в местной библиотеке.
- Да ладно вам, ребята, - вклинился я в разговор, - этого тоже не может быть. Лично я считаю, что это просто дурной сон. Мы ведь все видели, как она заснула на солнышке, может разморило просто. Мало ли что могло ей присниться. Может, вчера вечером со своим бойфрендом они посмотрели какой-нибудь ужастик, а сегодня он ей приснился.
Я не верил в привидений, к тому же, намного проще было отрицать их, чем бояться всю ночь заснуть из-за того, что в лесу тебя может поджидать какой-нибудь злой призрак. А вдруг он начнет стучаться в окна и выть. Воображение у меня всегда было хорошее, и как только происходило что-нибудь страшное, я скорее пытался убедить себя в том, что этого просто не существует. Тяжело было в 12 лет находить всему рациональное объяснение. Тем более в таком возрасте, когда дети готовы были отдать все сладости мира, чтобы увидеть настоящее привидение. Но для меня проще было ничего не видеть, и не стремиться приподнять завесу потустороннего.
Тут снова заговорил Том:
- Парни, а вы не заметили ничего странного с той стороны, где были качели? Она так на них смотрела, как будто то, что её напугало, было где-то там. Я сам не обратил внимания сначала, потому что пытался её успокоить. Но, может, вы видели что-то.
- О чем ты, - ответил Тони, - я бежал со всех ног, у меня вообще перед глазами всё расплывалось.
- Ну, - сказал Том, - не знаю, может, это и правда был сон, а на качели она посмотрела, потому что это было первое из того, что она увидела, когда проснулась. Когда вы подошли, я, наконец, обратил внимание на наши подвесные шины, но ничего сверхъестественного там не оказалось. Могу сказать только, что она точно не притворялась, в этом я ни капли не сомневаюсь.
- Да никто не сомневается, надо же так орать.
Мы все улыбнулись. Пора было переключать наш разговор на что-нибудь доброе, потому что всем было жутко, но каждому было стыдно в этом признаться. Я не стал говорить, что видел, как раскачивались наши качели, ведь этим я только подлил бы масла в огонь, и мы бы обсуждали возможности появления в наших краях призраков до завтрашнего утра. А я уже устал, меня клонило в сон, и настроения продолжать беседу не было никакого.
Тони предложил рассказывать страшные истории, но Том категорически пресек эту идею. Разговор не клеился, и мы решили просто посмотреть какую-нибудь короткометражку и лечь спать.
Мне ничего не снилось, но было такое ощущение, что темнота давит на меня, и я постоянно вытягивал себя из дремоты, чтобы было, чем дышать. В итоге, не выдержав, я решил встать и пройтись немного по дому, ну, хотя бы, дойти до туалета. У нас на втором этаже в туалете перегорела лампочка, так что мне пришлось спускаться на первый. Заодно можно было завернуть на кухню, украсть кружечку сока.
Когда я начал спускаться, я услышал какое-то тихое пение. Оно доносилось из кухни. Я решил прокрасться незаметно, чтобы узнать, что там твориться.
Дверь была не заперта, и я увидел на кухне Маргарет, которая сидела за столом и шептала что-то нараспев. Перед ней стояла кружка с чем-то дымящимся, я не мог разглядеть издалека, что это было. Это вполне мог быть чай, потому что никакого странного запаха я не чувствовал. В руке у няни был зажат пучок травы, она иногда макала его в кружку, когда произносила особенно протяжные слова. На каком языке она говорила, я не мог определить. В словах было так много гласных, что казалось, этот язык специально был придуман для песен.
Вдруг, она сказала мне: «Подойди»
Я сначала струсил, но потом решил, что у меня нет выбора, так как она меня уже заметила, и подошел поближе. Первым делом я, конечно, заглянул в кружку. Там было что-то зеленое и густое, и вероятно, то, что от этого не исходило запаха, было большим плюсом, потому что на вид это было отвратительно.
Няня взяла меня за руку и посадила рядом с собой.
- Я знаю, что ты видел. А ты знаешь?
- Вы, наверное, говорите про качели?
Было как-то неловко с ней разговаривать об этом. Я ведь не рассказал ничего даже своему лучшему другу, а она вдруг всё знает. Я не стал задаваться вопросом – откуда – я просто принял это как должное, и любопытство начало просыпаться во мне с новой силой. Что могло быть плохого от того, что я поддержу разговор с этой женщиной. Она ведь не похожа на страшную старуху, или ещё того хуже, ведьму. Конечно, я понимал, что в её вареве есть что-то запредельное, но почему-то я верил ей, верил, что она не причинит мне вреда. А может, это она сделала так, чтобы я ей поверил.
- Ну, конечно, мой мальчик. Ты ведь видел?
- Я просто видел, как они качаются на ветру.
- Но ведь ты знаешь, что это был не ветер, - сказав это, она заглянула мне в глаза, и я осознал, что там, на поляне было что-то ещё, что пока ускользало от моего взгляда, что-то на этих качелях, что я должен был заметить, но в суматохе не разглядел.
- Да, думаю, что теперь я знаю. Кто это был?
- Один из вас увидит её сегодня. Твои друзья расскажут тебе. А у меня есть небольшая просьба. Ты ведь смышленый мальчик. Пусть это будет наш секрет, обещай, что никому не расскажешь.
- Обещаю, - и я очень долго не рассказывал этой истории ни одной живой душе.
- Я верю тебе, поэтому я дам тебе кое-что.
И она протянула мне травинку, которую вынула из своего пучка. На травинке висела капелька этой зеленой жидкости.
- Съешь её.
- Зачем?
- Ты сможешь видеть их, а они тебя – нет, а значит, и навредить тебе не смогут.
Не знаю, как я на это согласился. Спустя годы и начал думать, что она меня тогда просто загипнотизировала. Ведь я должен был испугаться и её, и этого ритуала, и этой странной просьбы, но я спокойно съел эту травинку. Причем на вкус она была как кусочек пресного хлеба. Поэтому мне не было противно. Вот только сразу начала кружиться голова. Последнее, что я помню – няня берет меня на руки и относит в комнату, легко, как перышко.
А потом мне приснилась она. Ей было лет пять. Она собирала цветы на нашей поляне. Недалеко от неё сидели Том и Тони, но они не видели её, а она их видела. Она подходила к ним, одевала венки им на головы, гладила волосы, а они ничего не чувствовали. Потом она села рядом с ними, и они прозрели. Никто не бросился бежать и даже не закричал. Я подошел и сел рядом. Она взяла Тони правой рукой, а Тома – левой, и крепко сжала свои маленькие пальчики до такой степени, что парни закричали от боли. Я пытался помочь им, пытался схватить её или хотя бы разжать хватку. Я стал кричать на неё, на ребят, стал угрожать ей, требовать, чтобы она их отпустила. Но она ничего не слышала. Она только шептала что-то. В итоге я сдался и решил узнать, что же она говорит. Я наклонился к ней, ухом к самому рту. Она смотрела на моих друзей и шептала:
- Где третий?
Она всё повторяла этот вопрос и повторяла, а парни всё кричали и вырывались. Думаю, они даже не слышали, что она от них хочет, они были просто напуганы до смерти.
А потом, как это бывает в мире снов, всё резко поменялось. И вот я уже вижу своих друзей на качелях. Но они не весело качаются, а медленно раскачиваются взад-вперед. Руки у них привязаны к канату, который держит шину, а ноги связаны между собой. Они раскачиваются на ветру и шепчут: «Где третий?»
Я резко выпрыгнул из сна. Мне надо было срочно проверить Тони и Томаса, я так боялся, что с ними может что-то случиться. Но мои опасения были напрасны. Они мирно спали на своих матрасах.
Тогда я спустился на кухню. Там стояла кружка с зеленой жидкостью и две травинки. Я понял, что это для моих друзей. Я был уверен, что Маргарет тоже видела что-то, может, она даже побывала в моем сне, и решила защитить ребят. То, что это был не простой сон, я понял сразу, и что парням грозит опасность, я тоже осознал. Я попросил няню, чтобы она добавила эти травинки в сок для завтрака, чтобы Том и Тони выпили его. Я хотел защищать их молча, ведь она взяла с меня обещание, что я никому ничего не расскажу, так что незачем парням знать то, что стало известно мне. Может, в следующем сне эта девочка не сможет их увидеть также, как и меня, и им не будет больно.
Няня растолкала травинки в кружке и залила кипятком. Про мою идею она сказала, что это верное решение, и к тому же, оно идет от доброго сердца, поэтому сделала так, как я попросил – добавила отвар в сок, после того, как я поведал ей о своем сне.
Проснувшись, друзья рассказали мне о том, что им снилось этой ночью. Оба видела нашу поляну. В центре поляны висели наши качели, не закрепленные за деревья. Они держались прямо на воздухе. А на качелях, весело смеясь, качалась Люси и маленькая девочка лет пяти. На головах у них были венки, и в руках у девочки было 2 венка, и она всё звала к себе Тони и Тома, но они почему-то не подходили.
Друзья не придали этому сну особого значения, или, может, просто не успели. Когда они напали на завтрак и выпили свой сок, я спросил их ещё раз о том, что им снилось сегодня, и оказалось, что они не смогли вспомнить. Помнили только, что снился лес и наша поляна, а остальное вылетело у них из головы. Но я всё помнил. Странно, что варево сработало по-разному. Но ведь именно такой эффект и нужен был.
Целый день был свободен, и мы решили потратить его на то, чтобы сходить в лес и разобрать наши шалаши. Не сговариваясь, мы все решили, что наша поляна больше не безопасна. Парни не могли понять почему, но они и не задавались этим вопросом. Им просто больше не хотелось там играть. А я не мог рассказать им всего, да и желания такого не было, они бы всё равно не поняли.
Мы возвращались на эту поляну несколько раз, чтобы перенести всё то, что казалось нам полезным, обратно в дом Тони. И каждый раз мне казалось, что за нами кто-то наблюдает. Думаю, ребята тоже чувствовали, что что-то не так, потому что они постоянно подгоняли друг друга, торопились, спорили. За каждым деревом, что мы проходили по дороге к дому, я боялся увидеть маленький силуэт пятилетней девочки, всё боялся, что она поймет, что мы задумали. Но больше всего я боялся, что она не увидит меня, а на друзей волшебная трава не подействует, и она схватит Тони и Тома и никогда не отпустит, а я останусь один посреди чащи и буду тащить на себе это всю жизнь. Но ни разу за то время, пока мы разбирались с нашими вещами, я не увидел нигде мелькнувшего края платьица или маленькой ручки с синими цветами.
Качели мы решили оставить. Почему-то ребята боялись к ним подойти, хоть и не говорили этого напрямую. А мне просто хотелось избавиться от всего этого, потому я не стал настаивать на том, чтобы вернуть эти шины. Они ведь уже никому не были нужны. Последним мы уносили флаг. Том и Тони даже не обернулись. Хотя они и сказали что-то типа того, что им теперь негде будет так весело проводить время, но я понял, что на самом деле они рады, что мы расстались с этой проклятой поляной.
Той же ночью мне снился сон о том, как маленькая девочка ходила по поляне и говорила: «Мне не с кем поиграть» Она всё повторяла это и повторяла, медленно гуляя по поляне, то появляясь, то исчезая; трогала ручками качели и говорила, говорила. Когда я проснулся, я понял, что я и мои друзья теперь в безопасности.
На следующий день приехали родители Тони. С ними приехала сестра его мамы и её маленькая дочка. Рейчел было не больше 6 лет, и она была такая славная, что мы с Томом, видевшие её в первый раз, сразу прониклись к ней симпатией и взяли в свою банду. Мы играли вместе до вечера. А потом нас забрали родители.
Хотел бы я сказать, что мы больше не вспоминали об этой истории. Но в тот вечер, когда я вернулся домой, мной вдруг овладело странное беспокойство. Я не мог понять его причину. Мне не хотелось есть или пить, я не мог ничем себя занять, я только ходил по своей комнате из угла в угол. Когда я лег спать, я приготовился увидеть какой-нибудь кошмар. Я был так напряжен, и нервы мои были так расшатаны за этот вечер, что я сразу провалился в сон без сновидений.
Проснулся я от телефонного звонка. Это был Тони. Он плакал в трубку, пытался сказать мне что-то, но не мог произнести ничего членораздельного. Тогда я подождал, пока он немного успокоится и смог только вытянуть из него то, что Рейчел пропала. А потом он повесил трубку.
Мы искали её несколько месяцев, но поиски так и не увенчались успехом.
Только спустя 15 лет, когда мы случайно встретились в одной забегаловке, Тони решил рассказать мне, что случилось с его племянницей. Как оказалось, она проснулась раньше всех и начала его будить. Ей хотелось поиграть во что-нибудь, и Тони предложил ей прятки. Когда они стали бегать по дому, мама Тони отправила их во двор, чтобы не шумели и не будили отца. Вот тогда-то Рейчел и сорвалась в лес с криками «Не догонишь!» Кто бы мог подумать, что она так быстро побежит. Если бы Тони не запнулся, он бы обязательно опередил её, но этому не суждено было произойти.
Рейчел первая добралась до поляны. Как Тони не старался вернуть её обратно, она не понимала, что он не шутит, и всё кричала «Не догонишь!» А потом он сам выбежал на поляну. Последнее, что он помнит, как перед ним показалась маленькая девочка. Она была чуть младше Рейчел. На голове у неё был венок из синих цветов. Она смотрела на него, но не видела. Тогда она пошла к Рейчел, взяла её за руку и исчезла. И сколько бы Тони не звал их, они не возвращались.
Я был поражен до глубины души, но решил ничего не рассказывать Тони о том, что я смог защитить своих друзей, но совсем не подумал о его племяннице. Я решил опубликовать эту историю только после того, как узнал, что Тони разбился на машине. Въехал в столб в пьяном состоянии. Мне интересно, пришла ли она за ним перед смертью?
Я не знал, как закончить эту историю, поэтому просто отнес её в таком виде в редакцию. Они обещали перезвонить мне, когда решат её напечатать. Конечно, они не поверили ни единому слову, к тому же спросить-то подтверждения больше не у кого. Но я не был опечален этим фактом. Я был рад, что больше не обязан хранить это в себе, что могу хоть с кем-то поделиться. Мы никуда не может убежать от прошлого, но оно может уйти от нас достаточно далеко, чтобы мы были способны справляться с настоящим.
Этот день обещал быть солнечным, и я собрался купить стаканчик кофе и выпить его на своей любимой скамейке в парке. Так много времени прошло, и вот, жизнь наконец-то налаживалась, открывала передо мной свои горизонты. Но, когда одна дверь открывается, закрывается другая.
Покинув редакцию, я поймал себя на мысли, что мной овладевает странное беспокойство. Я вдруг почувствовал чье-то присутствие. Я стал смотреть по сторонам, пытаясь найти то, за что можно было зацепиться, поймать равновесие. Я почти потерялся, перед глазами всё плыло.
Но тут мой взгляд остановился на синих цветах. Их держала маленькая девочка лет пяти. Рядом с ней я увидел Рейчел. Она улыбалась мне, я помнил эту улыбку несмотря на то, что это было так давно, почти в прошлой жизни. Они протянули ко мне руки, и вдруг я всё понял. И мне стало так спокойно. Я вновь почувствовал себя 12-летним, как будто и не было той тяжести, оставленной годами напряженной работы. Как будто я ничего не терял, и не приобретал. Всё стало простым и понятным. Вокруг пахло лесом, землей и немного яблоками. И я знал, что если я закрою глаза, то смогу почувствовать как качели несут меня в небо.
В городе невозможно было добиться такого эффекта. Я и Том жили в маленьких квартирках, окна которых выходили на шумную улицу, наглухо забитую машинами в час-пик. Конечно, у нас был дворик, на котором постоянно собирались мамаши со своими детьми, и обсуждали проблемы измены мужей и нового макияжа. Но нам-то было уже по 12 лет, и мы считали себя почти равными взрослым, поэтому носиться с детьми нам уже не нравилось, а разговоры накрашенных дамочек не вызывали у нас особого интереса, а значит, на том дворе ни я, ни Томас находиться не любили. Как можно создать что-то своё, когда вокруг столько народа? Другое дело – лес. Там можно развернуться по-настоящему. Сколько разных идей можно было воплотить в жизнь.
читать дальшеКогда в первый раз Тони позвал нас к себе в гости, мы сильно сопротивлялись, так как знали, как далеко придется тащиться, и как долго нужно будет упрашивать родителей отпустить нас в Норвуд. Это был не плохой район, такие называли спальными, потому что они находились вдали от городского шума и выхлопных газов, однако пешком можно было добраться туда только к утру следующему дня. Такие люди, как наши с Томом родители, ценили цивилизацию, поэтому дома на окраине всегда вселяли в них беспокойство и какой-то непонятных иррациональный страх. Может, в детстве их часто пугали разными страшилками, или они боялись того, что их крик о помощи не будет достаточно хорошо слышан и без того равнодушным соседям. Я тогда подобными вопросами не интересовался, я просто знал, что идея – провести выходные в Норвуде – родителям не понравится.
На руку нам сыграл только тот факт, что у Тони был день рождения, и отмечать он собирался естественно не в кафе. Как верные школьные друзья, мы не смогли отказать Тони в приглашении, но вот родители… Мы решили, что по одному нам с такой задачей не справиться, поэтому для верности мы с Томом решили атаковать вдвоем. Когда я уговаривал мою маму, Том стоял у меня за спиной и изображал роль защитника от всех мыслимых опасностей, которые могли нагнать нас в пути. Как мой верный оруженосец он обещал, что будет всегда рядом, к тому же он был старше на целых полгода, а значит, его слово хоть что-то значило. И мама сдалась. Но это была только одна победа. К его маме мы направились, конечно же, тем же составом, вооружившись победным устным согласием моего родителя. Конечно, это был весомый аргумент, поэтому вторая победа далась нам намного легче, и мы начали прокладывать маршрут.
По дороге на праздник мы с Томом обсуждали то, как, должно быть, скучно жить на отшибе, когда нет никакой возможности сорваться к друзьям, которые живут всего-то на соседней улице. Мы с Томом всегда жили рядом. Родители говорили, что мы даже родились в одном родильном доме, только в разное время. Наши мамы не были знакомы до того, как мы стали лучшими друзьями, но быстро прониклись симпатией друг к другу. Никто не говорил, что мой друг может научить меня плохому, да и вряд ли такое могло произойти. В нас скорее видели братьев, только каких-нибудь троюродных, потому что мы совершенно не были похожи. Ни цвет глаз, ни цвет волос, ни рост абсолютно не совпадали. У нас был даже разный размер ноги. Поэтому меняться мы могли только куртками, и то только для того, чтобы подурачиться. Родители быстро привыкли к тому, что мы всегда вместе, поэтому если что-то не удавалось сделать одному, то второй непременно пришел бы на помощь, и взрослые сдавались. Если бы не отпустили Тома, я бы тоже никуда не пошел, но судьба распорядилась иначе. В итоге мы тряслись в душном автобусе полтора часа перед тем, как поздравить своего одноклассника и увидеть его огромный дом в первый раз.
Не то, чтобы дом походил на замок. Он был вполне обычным и уютным, ничего зловещего. Но нам он казался монументальным, потому что наши маленькие двухкомнатные квартирки не могли претендовать на нормальное жилье, там просто негде было развернуться. А здесь было целых три этажа. Однако всё это пространство принадлежало взрослым, нам же досталась только детская на втором этаже. Она была обставлена в пиратском стиле, и самое классное было то, что на стене был нарисован огромный корабль, а на потолке – звезды. Таким образом, мы очень быстро изменили своё мнение относительно того, что жить в глуши – это плохо. А когда Тони отвел нас в лес, то мы уже просто не могли не думать об этом месте никак иначе, кроме как о идеальном.
С тех пор мы постоянно приезжали в Норвуд. Тони стал частью нашей непобедимой команды, и постоянно отпрашивал нас у наших родителей, убеждая их тем, что в его доме отменная сигнализация, крепкие ворота и кто-нибудь из его родителей всегда остается вместе с нами. Это срабатывало безошибочно. А тот факт, что дома мы почти не находились почему-то никого не волновал. Взрослые не очень любили наведываться в лес, как правило, у них было своих дел по горло, и мы наоборот делали им одолжение тем, что постоянно отсутствовали и не шумели.
Для нас лес выглядел не пугающе, а заманчиво. Исследовав небольшую его часть, мы нашли солнечную поляну. Чтобы дойти до неё, нужно было преодолеть чащу, поэтому мы не боялись, что её найдет кто-нибудь кроме нас, потому что так далеко люди старались не заходить. Эту лужайку окружали самые разнообразные деревья, но внутри поляны не было ни одного кустика, только зеленая трава и маленькие синие цветы. Мы окрестили это место «нашим» и начали стаскивать туда всякий хлам. Через месяц поляну уже было не узнать. Она напоминала историческую реконструкцию в духе индейцев. Мы построили несколько шалашей из покрывал и веток. Каждый шалаш имел своё особое предназначение. Первый шалаш был местом для сбора и обсуждения стратегии предстоящей игры, именно в нем мы придумывали себе новые развлечения и составляли списки того, чего ещё не хватает нашему маленькому лагерю. Второй шалаш был складом для всего, с чем можно было повеселиться: старые шины, руль от какого-то комбайна, который принес Том, резиновые мячи, 5 ракеток для пинг-понга, бадминтон, порванная скакалка, 15 футов веревки, шашки, карты, 2 биты, старая хоккейная клюшка и куча разных досок и кусочков металла, которые по нашему общему мнению вполне могли сгодиться для чего-нибудь. Третий шалаш был нашей кухней, туда мы, естественно, тащили всё, что могли взять из холодильников и подвесных кухонных шкафов. В основном это были продукты, которые нужно было либо съедать сразу – фрукты и сосиски, или те продукты, которые могли пролежать здесь долго и без нашей особой заботы – чипсы, сухари, шоколадные батончики и, конечно же, пепси. Тут же лежала бумага для особой нужды, пара раскладных ножей и несколько цветных карандашей. Ножами мы резали яблоки и груши и делали пометки на стволах деревьев, обозначая нашу территорию. Из пары шин и кусков каната мы сделали себе качели и повесили их на деревья, которые росли вокруг полянки. Всё поле было огорожено палками, которые были перевязаны цветными лентами из старого постельного белья, которое наши мамы готовили в утиль. В центре поляны стоял флаг. Мы сами его сшили. Собственно это было первое, что мы сделали здесь своими руками, а теперь он гордо выделялся среди наших построек. Для него мы нашли лучшую палку. Так как большой лопаты у нас не было, нам пришлось рыть ямку маленькими медными, теми, которыми мы игрались в детстве. Но на войне все средства хороши, поэтому мы были довольны результатом. Мы просиживали там до самого вечера, пока не приезжали родители и не забирали нас домой.
Так прошел июнь.
Однажды родители Тони уехали в командировку на пару дней. На выходные к нам приставили молодую няню - Люси, которой нужно было готовить какой-то доклад, поэтому она сидела с кучей книг и не обращала на нас никакого внимания. Нам это, конечно, было на руку, но, тем не менее, она считала, что мы всегда должны быть у неё на виду. Поэтому мы уговорили её пойти с нами. По пути мы помогали ей тащить книги, и рассказывали, сколько приключений мы уже пережили в нашем любимом месте. Она отвечала без энтузиазма, но всё же не пропустила ни одной истории, внося свои замечания. А когда мы подошли к поляне, она улеглась на коврик рядом с «шалашом стратегии» и начала читать.
Мы поиграли немного в карты, а потом пошли на поиски новых веток и палок для нашего частокола. Далеко мы не уходили, к тому же Люси постоянно нас окрикивала, так что мы просто гуляли вокруг поляны, обсуждая постройки из дерева, про которые недавно вычитал Том. Няня вскоре перестала нас дергать и, похоже, заснула на солнце. Мы воспользовались случаем, чтобы сходить по нужде, поэтому мы зашли в лес поглубже и сами не заметили, как снова стали спорить и расспрашивать Тома.
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как мы отошли от лагеря, но вскоре мы услышали крик. Мы сразу поняли, кто кричал, и побежали обратно. Том прибежал первым. Ещё бы, он ведь был самый старший и самый высокий. Мы тоже не сильно отстали, но когда мы прибыли на место, он уже сидел с Люси и пытался выяснить, что произошло, но она молчала и смотрела на качели. Я тоже решил посмотреть туда. На мгновение мне показалось, что они двигаются. Но должно быть это был просто порыв ветра, так как они практически сразу остановились после того, как все мы собрались рядом с испуганной девушкой. Мы, должно быть, полчаса потратили на то, чтобы её хоть немного успокоить. Но больше всего нам было интересно, что же могло такого с ней произойти. Как бы мы не спрашивали, она ничего не отвечала. Только спустя какое-то время сказала: «Нам нужно идти домой». И мы отправились в обратный путь. Каждые 5 ярдов она оглядывалась и хватала нас за руки, всё пыталась собрать нас в кучу, но мы итак старались не отходить от неё далеко. Сколько я не пытался высмотреть хоть что-то в лесу, который уже не казался таким дружелюбным, я не мог заметить ничего, что могло бы вызвать на лице этой девушки такой непонятный испуг.
После того, как мы добрались до дома, Люси позвонила родителям Тони, сказала, что больна и не сможет больше сидеть с нами, но она пришлет свою соседку, которая уже 7 лет подрабатывает няней. Сказала, что могла бы доверить ей своих детей, если бы они у неё были, к тому же Маргарет, так звали новую няню, отработает оставшиеся дни за ту же цену. Родители Тони быстро пошли на контакт, и уже через 2 часа на пороге стояла новая няня. Она была постарше и выглядела вполне деловито. Она помогла девушке собрать книги и вызвала ей такси. Потом они заперлись на кухне и о чем-то громко разговаривали. Наше любопытство не могло позволить нам пропустить суть этого диалога, но как бы мы ни старались дорогие пластиковые двери кухни не пропускали шума.
С одной стороны это, конечно, удобное изобретение, но я всё думал о том, как же Тони удается шпионить в этом доме? Неужели никакой утечки информации? Я сам любил послушать, как мама разговаривает со своими подругами после того, как придет со школьного собрания. Так было проще всего узнать, погладят тебя по голове или окажут внимание другому месту, и внимание это будет не таким ласковым.
Том тоже очень хотел узнать, о чем они говорили, почему-то мне показалось, что он беспокоился больше моего. Может потому, что он прибежал раньше и видел весь ужас, сковавший тогда лицо Люси. Ведь к нашему приходу она уже взяла себя в руки. А может, она ему просто понравилась. Нельзя сказать наверняка. Одно я знаю точно – она больше никогда не вернется в этот дом.
После ужина новая няня отправила нас спать, и мы втроем устроились в комнате Тони. У него была только одна кровать, мы даже не подумали о том, чтобы драться за место под солнцем, и втроем улеглись на пол, так ведь было намного интересней. Мне не терпелось расспросить Тома обо всем, что он увидел, но тот молчал. Первым начал Тони:
- Как думаете, парни, что это было? Ну, там, в лесу?
- Не знаю, - ответил я, - мы ведь гуляли там сотню раз, обошли каждое дерево, каждый камушек около нашей поляны, наверное, на 100 ярдов. По-моему там нет ничего подозрительного.
- И то правда, - подтвердил Тони, - никаких диких зверей здесь не водится, папа это специально узнавал, когда они решили купить этот дом. Может, за нами подглядывал какой-нибудь маньяк?
- Да брось, какие маньяки? Что им делать в лесу? Они людей в темных переулках воруют и убивают.
- В лесах тоже, я читал что-то такое. А ты почему молчишь? - спросил Тони, обращаясь к Тому.
Тот лежал на своем матрасе и смотрел на звезды на потолке. Я всегда хотел, чтобы в моей комнате тоже было нечто подобное, но мама не разрешила. Она говорила, что эти звезды могут не понравиться новым покупателям на случай, если мы решим продать квартиру и вернуться на родину. Мы помолчали минуту, а потом Том заговорил, и голос его звучал как-то отстраненно:
- Она была так напугана. Я так хотел помочь ей, да хотя бы понять, в чем дело. Вы, конечно, решите, что я сочиняю, но я такое лицо не видел ни разу. Как будто она увидела привидение.
- А ведь это идея, - отозвался Тони, - если в нашем лесу нет ни зверей, ни маньяков, то привидения уж точно там могут быть. Может, 50 лет назад там кого-нибудь убили, пока ещё не было Норвуда и всех этих домов. Давайте поищем в Интернете какие-нибудь статьи или можно посмотреть в местной библиотеке.
- Да ладно вам, ребята, - вклинился я в разговор, - этого тоже не может быть. Лично я считаю, что это просто дурной сон. Мы ведь все видели, как она заснула на солнышке, может разморило просто. Мало ли что могло ей присниться. Может, вчера вечером со своим бойфрендом они посмотрели какой-нибудь ужастик, а сегодня он ей приснился.
Я не верил в привидений, к тому же, намного проще было отрицать их, чем бояться всю ночь заснуть из-за того, что в лесу тебя может поджидать какой-нибудь злой призрак. А вдруг он начнет стучаться в окна и выть. Воображение у меня всегда было хорошее, и как только происходило что-нибудь страшное, я скорее пытался убедить себя в том, что этого просто не существует. Тяжело было в 12 лет находить всему рациональное объяснение. Тем более в таком возрасте, когда дети готовы были отдать все сладости мира, чтобы увидеть настоящее привидение. Но для меня проще было ничего не видеть, и не стремиться приподнять завесу потустороннего.
Тут снова заговорил Том:
- Парни, а вы не заметили ничего странного с той стороны, где были качели? Она так на них смотрела, как будто то, что её напугало, было где-то там. Я сам не обратил внимания сначала, потому что пытался её успокоить. Но, может, вы видели что-то.
- О чем ты, - ответил Тони, - я бежал со всех ног, у меня вообще перед глазами всё расплывалось.
- Ну, - сказал Том, - не знаю, может, это и правда был сон, а на качели она посмотрела, потому что это было первое из того, что она увидела, когда проснулась. Когда вы подошли, я, наконец, обратил внимание на наши подвесные шины, но ничего сверхъестественного там не оказалось. Могу сказать только, что она точно не притворялась, в этом я ни капли не сомневаюсь.
- Да никто не сомневается, надо же так орать.
Мы все улыбнулись. Пора было переключать наш разговор на что-нибудь доброе, потому что всем было жутко, но каждому было стыдно в этом признаться. Я не стал говорить, что видел, как раскачивались наши качели, ведь этим я только подлил бы масла в огонь, и мы бы обсуждали возможности появления в наших краях призраков до завтрашнего утра. А я уже устал, меня клонило в сон, и настроения продолжать беседу не было никакого.
Тони предложил рассказывать страшные истории, но Том категорически пресек эту идею. Разговор не клеился, и мы решили просто посмотреть какую-нибудь короткометражку и лечь спать.
Мне ничего не снилось, но было такое ощущение, что темнота давит на меня, и я постоянно вытягивал себя из дремоты, чтобы было, чем дышать. В итоге, не выдержав, я решил встать и пройтись немного по дому, ну, хотя бы, дойти до туалета. У нас на втором этаже в туалете перегорела лампочка, так что мне пришлось спускаться на первый. Заодно можно было завернуть на кухню, украсть кружечку сока.
Когда я начал спускаться, я услышал какое-то тихое пение. Оно доносилось из кухни. Я решил прокрасться незаметно, чтобы узнать, что там твориться.
Дверь была не заперта, и я увидел на кухне Маргарет, которая сидела за столом и шептала что-то нараспев. Перед ней стояла кружка с чем-то дымящимся, я не мог разглядеть издалека, что это было. Это вполне мог быть чай, потому что никакого странного запаха я не чувствовал. В руке у няни был зажат пучок травы, она иногда макала его в кружку, когда произносила особенно протяжные слова. На каком языке она говорила, я не мог определить. В словах было так много гласных, что казалось, этот язык специально был придуман для песен.
Вдруг, она сказала мне: «Подойди»
Я сначала струсил, но потом решил, что у меня нет выбора, так как она меня уже заметила, и подошел поближе. Первым делом я, конечно, заглянул в кружку. Там было что-то зеленое и густое, и вероятно, то, что от этого не исходило запаха, было большим плюсом, потому что на вид это было отвратительно.
Няня взяла меня за руку и посадила рядом с собой.
- Я знаю, что ты видел. А ты знаешь?
- Вы, наверное, говорите про качели?
Было как-то неловко с ней разговаривать об этом. Я ведь не рассказал ничего даже своему лучшему другу, а она вдруг всё знает. Я не стал задаваться вопросом – откуда – я просто принял это как должное, и любопытство начало просыпаться во мне с новой силой. Что могло быть плохого от того, что я поддержу разговор с этой женщиной. Она ведь не похожа на страшную старуху, или ещё того хуже, ведьму. Конечно, я понимал, что в её вареве есть что-то запредельное, но почему-то я верил ей, верил, что она не причинит мне вреда. А может, это она сделала так, чтобы я ей поверил.
- Ну, конечно, мой мальчик. Ты ведь видел?
- Я просто видел, как они качаются на ветру.
- Но ведь ты знаешь, что это был не ветер, - сказав это, она заглянула мне в глаза, и я осознал, что там, на поляне было что-то ещё, что пока ускользало от моего взгляда, что-то на этих качелях, что я должен был заметить, но в суматохе не разглядел.
- Да, думаю, что теперь я знаю. Кто это был?
- Один из вас увидит её сегодня. Твои друзья расскажут тебе. А у меня есть небольшая просьба. Ты ведь смышленый мальчик. Пусть это будет наш секрет, обещай, что никому не расскажешь.
- Обещаю, - и я очень долго не рассказывал этой истории ни одной живой душе.
- Я верю тебе, поэтому я дам тебе кое-что.
И она протянула мне травинку, которую вынула из своего пучка. На травинке висела капелька этой зеленой жидкости.
- Съешь её.
- Зачем?
- Ты сможешь видеть их, а они тебя – нет, а значит, и навредить тебе не смогут.
Не знаю, как я на это согласился. Спустя годы и начал думать, что она меня тогда просто загипнотизировала. Ведь я должен был испугаться и её, и этого ритуала, и этой странной просьбы, но я спокойно съел эту травинку. Причем на вкус она была как кусочек пресного хлеба. Поэтому мне не было противно. Вот только сразу начала кружиться голова. Последнее, что я помню – няня берет меня на руки и относит в комнату, легко, как перышко.
А потом мне приснилась она. Ей было лет пять. Она собирала цветы на нашей поляне. Недалеко от неё сидели Том и Тони, но они не видели её, а она их видела. Она подходила к ним, одевала венки им на головы, гладила волосы, а они ничего не чувствовали. Потом она села рядом с ними, и они прозрели. Никто не бросился бежать и даже не закричал. Я подошел и сел рядом. Она взяла Тони правой рукой, а Тома – левой, и крепко сжала свои маленькие пальчики до такой степени, что парни закричали от боли. Я пытался помочь им, пытался схватить её или хотя бы разжать хватку. Я стал кричать на неё, на ребят, стал угрожать ей, требовать, чтобы она их отпустила. Но она ничего не слышала. Она только шептала что-то. В итоге я сдался и решил узнать, что же она говорит. Я наклонился к ней, ухом к самому рту. Она смотрела на моих друзей и шептала:
- Где третий?
Она всё повторяла этот вопрос и повторяла, а парни всё кричали и вырывались. Думаю, они даже не слышали, что она от них хочет, они были просто напуганы до смерти.
А потом, как это бывает в мире снов, всё резко поменялось. И вот я уже вижу своих друзей на качелях. Но они не весело качаются, а медленно раскачиваются взад-вперед. Руки у них привязаны к канату, который держит шину, а ноги связаны между собой. Они раскачиваются на ветру и шепчут: «Где третий?»
Я резко выпрыгнул из сна. Мне надо было срочно проверить Тони и Томаса, я так боялся, что с ними может что-то случиться. Но мои опасения были напрасны. Они мирно спали на своих матрасах.
Тогда я спустился на кухню. Там стояла кружка с зеленой жидкостью и две травинки. Я понял, что это для моих друзей. Я был уверен, что Маргарет тоже видела что-то, может, она даже побывала в моем сне, и решила защитить ребят. То, что это был не простой сон, я понял сразу, и что парням грозит опасность, я тоже осознал. Я попросил няню, чтобы она добавила эти травинки в сок для завтрака, чтобы Том и Тони выпили его. Я хотел защищать их молча, ведь она взяла с меня обещание, что я никому ничего не расскажу, так что незачем парням знать то, что стало известно мне. Может, в следующем сне эта девочка не сможет их увидеть также, как и меня, и им не будет больно.
Няня растолкала травинки в кружке и залила кипятком. Про мою идею она сказала, что это верное решение, и к тому же, оно идет от доброго сердца, поэтому сделала так, как я попросил – добавила отвар в сок, после того, как я поведал ей о своем сне.
Проснувшись, друзья рассказали мне о том, что им снилось этой ночью. Оба видела нашу поляну. В центре поляны висели наши качели, не закрепленные за деревья. Они держались прямо на воздухе. А на качелях, весело смеясь, качалась Люси и маленькая девочка лет пяти. На головах у них были венки, и в руках у девочки было 2 венка, и она всё звала к себе Тони и Тома, но они почему-то не подходили.
Друзья не придали этому сну особого значения, или, может, просто не успели. Когда они напали на завтрак и выпили свой сок, я спросил их ещё раз о том, что им снилось сегодня, и оказалось, что они не смогли вспомнить. Помнили только, что снился лес и наша поляна, а остальное вылетело у них из головы. Но я всё помнил. Странно, что варево сработало по-разному. Но ведь именно такой эффект и нужен был.
Целый день был свободен, и мы решили потратить его на то, чтобы сходить в лес и разобрать наши шалаши. Не сговариваясь, мы все решили, что наша поляна больше не безопасна. Парни не могли понять почему, но они и не задавались этим вопросом. Им просто больше не хотелось там играть. А я не мог рассказать им всего, да и желания такого не было, они бы всё равно не поняли.
Мы возвращались на эту поляну несколько раз, чтобы перенести всё то, что казалось нам полезным, обратно в дом Тони. И каждый раз мне казалось, что за нами кто-то наблюдает. Думаю, ребята тоже чувствовали, что что-то не так, потому что они постоянно подгоняли друг друга, торопились, спорили. За каждым деревом, что мы проходили по дороге к дому, я боялся увидеть маленький силуэт пятилетней девочки, всё боялся, что она поймет, что мы задумали. Но больше всего я боялся, что она не увидит меня, а на друзей волшебная трава не подействует, и она схватит Тони и Тома и никогда не отпустит, а я останусь один посреди чащи и буду тащить на себе это всю жизнь. Но ни разу за то время, пока мы разбирались с нашими вещами, я не увидел нигде мелькнувшего края платьица или маленькой ручки с синими цветами.
Качели мы решили оставить. Почему-то ребята боялись к ним подойти, хоть и не говорили этого напрямую. А мне просто хотелось избавиться от всего этого, потому я не стал настаивать на том, чтобы вернуть эти шины. Они ведь уже никому не были нужны. Последним мы уносили флаг. Том и Тони даже не обернулись. Хотя они и сказали что-то типа того, что им теперь негде будет так весело проводить время, но я понял, что на самом деле они рады, что мы расстались с этой проклятой поляной.
Той же ночью мне снился сон о том, как маленькая девочка ходила по поляне и говорила: «Мне не с кем поиграть» Она всё повторяла это и повторяла, медленно гуляя по поляне, то появляясь, то исчезая; трогала ручками качели и говорила, говорила. Когда я проснулся, я понял, что я и мои друзья теперь в безопасности.
На следующий день приехали родители Тони. С ними приехала сестра его мамы и её маленькая дочка. Рейчел было не больше 6 лет, и она была такая славная, что мы с Томом, видевшие её в первый раз, сразу прониклись к ней симпатией и взяли в свою банду. Мы играли вместе до вечера. А потом нас забрали родители.
Хотел бы я сказать, что мы больше не вспоминали об этой истории. Но в тот вечер, когда я вернулся домой, мной вдруг овладело странное беспокойство. Я не мог понять его причину. Мне не хотелось есть или пить, я не мог ничем себя занять, я только ходил по своей комнате из угла в угол. Когда я лег спать, я приготовился увидеть какой-нибудь кошмар. Я был так напряжен, и нервы мои были так расшатаны за этот вечер, что я сразу провалился в сон без сновидений.
Проснулся я от телефонного звонка. Это был Тони. Он плакал в трубку, пытался сказать мне что-то, но не мог произнести ничего членораздельного. Тогда я подождал, пока он немного успокоится и смог только вытянуть из него то, что Рейчел пропала. А потом он повесил трубку.
Мы искали её несколько месяцев, но поиски так и не увенчались успехом.
Только спустя 15 лет, когда мы случайно встретились в одной забегаловке, Тони решил рассказать мне, что случилось с его племянницей. Как оказалось, она проснулась раньше всех и начала его будить. Ей хотелось поиграть во что-нибудь, и Тони предложил ей прятки. Когда они стали бегать по дому, мама Тони отправила их во двор, чтобы не шумели и не будили отца. Вот тогда-то Рейчел и сорвалась в лес с криками «Не догонишь!» Кто бы мог подумать, что она так быстро побежит. Если бы Тони не запнулся, он бы обязательно опередил её, но этому не суждено было произойти.
Рейчел первая добралась до поляны. Как Тони не старался вернуть её обратно, она не понимала, что он не шутит, и всё кричала «Не догонишь!» А потом он сам выбежал на поляну. Последнее, что он помнит, как перед ним показалась маленькая девочка. Она была чуть младше Рейчел. На голове у неё был венок из синих цветов. Она смотрела на него, но не видела. Тогда она пошла к Рейчел, взяла её за руку и исчезла. И сколько бы Тони не звал их, они не возвращались.
Я был поражен до глубины души, но решил ничего не рассказывать Тони о том, что я смог защитить своих друзей, но совсем не подумал о его племяннице. Я решил опубликовать эту историю только после того, как узнал, что Тони разбился на машине. Въехал в столб в пьяном состоянии. Мне интересно, пришла ли она за ним перед смертью?
Я не знал, как закончить эту историю, поэтому просто отнес её в таком виде в редакцию. Они обещали перезвонить мне, когда решат её напечатать. Конечно, они не поверили ни единому слову, к тому же спросить-то подтверждения больше не у кого. Но я не был опечален этим фактом. Я был рад, что больше не обязан хранить это в себе, что могу хоть с кем-то поделиться. Мы никуда не может убежать от прошлого, но оно может уйти от нас достаточно далеко, чтобы мы были способны справляться с настоящим.
Этот день обещал быть солнечным, и я собрался купить стаканчик кофе и выпить его на своей любимой скамейке в парке. Так много времени прошло, и вот, жизнь наконец-то налаживалась, открывала передо мной свои горизонты. Но, когда одна дверь открывается, закрывается другая.
Покинув редакцию, я поймал себя на мысли, что мной овладевает странное беспокойство. Я вдруг почувствовал чье-то присутствие. Я стал смотреть по сторонам, пытаясь найти то, за что можно было зацепиться, поймать равновесие. Я почти потерялся, перед глазами всё плыло.
Но тут мой взгляд остановился на синих цветах. Их держала маленькая девочка лет пяти. Рядом с ней я увидел Рейчел. Она улыбалась мне, я помнил эту улыбку несмотря на то, что это было так давно, почти в прошлой жизни. Они протянули ко мне руки, и вдруг я всё понял. И мне стало так спокойно. Я вновь почувствовал себя 12-летним, как будто и не было той тяжести, оставленной годами напряженной работы. Как будто я ничего не терял, и не приобретал. Всё стало простым и понятным. Вокруг пахло лесом, землей и немного яблоками. И я знал, что если я закрою глаза, то смогу почувствовать как качели несут меня в небо.
@темы: я, творчество, Б
-
-
18.10.2013 в 11:17Очень крутой рассказ. Здорово, что есть талант так писать! В нужных моментах очень и очень интригует, пугает, завораживает...
Классно и как ужас, и как мистика, и просто по сюжету в целом
з.ы. в третьем абзаце снизу опечатка: мы может
-
-
19.10.2013 в 15:15-
-
19.10.2013 в 22:33-
-
04.11.2013 в 21:23-
-
04.11.2013 в 21:27