В час безмолвный души не видно, только тени сквозят над ночью,
Опьяненные чьей-то болью, и скрываются под столбы.
Мы с тобой без ружья и лука на охоту выходим молча,
Засучив рукава в надежде и с ботинок стирая пыль,
Я тебя пропускаю первым, поводырь мой, моя охрана,
(Ты почувствуешь нечисть сердцем и укажешь нам верный путь)
Лишь недавно пробила полночь, понимаю, что слишком рано,
Но уже не могу помедлить, убеждаясь, что не заснуть -
Души воют во тьме истошно, и садятся на половицы,
Пробираются в сны прохожим, совершая дурной обряд.
Я иду прогонять их с боем, прижимая к груди страницы
Старой книги, что мне открыла, как загнать этих тварей в ад.
Я шепчу имена, и знаки на безгрешной земле рисую.
Собирайтесь ко мне, смелее, подходите, обед готов!
Я снимаю с себя рубаху, предлагаю себя живую,
Обнажаю свой страх для духов - бестелесных моих врагов.
Собираются в круг, и шепчут, и спешат оказаться ближе,
И уже даже тянут руки, предвкушая роскошный пир,
Я шепчу заговоры жадно и, впиваясь глазами, вижу,
Как крушит этих подлых тварей мой учитель, нет, мой кумир.
Он на фоне луны прекрасен, и в глазах его видно что-то,
Что меня навсегда удержит и заставит ему служить,
Я для этого каждой ночью вывожу его на охоту,
Чтобы он, пожирая души, продолжал для меня творить.
Я люблю его, как и раньше, как и тысячу прежних вёсен,
Мы друг другу свои обеты повторяем по сотне раз.
Да я знаю, что временами он бывает совсем несносен,
Только я, как солдат, исполню каждый глупый его приказ.